«Острою секирою ранена береза,
По коре сребристой покатились слезы...»

Милые стихи, которые невольно вспоминаются в весеннем, еще не одетом прозрачном лесу. И дальше:

«Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй.
Рана не смертельна, вылечишься к лету!»

Плач березы начинается иногда самой ранней весной — в конце февраля или в марте — по погоде. С искривленного ствола срываются прозрачные неторопливые капли, и слышно, как они падают в прошлогодние листья. Иной раз морозцем прихватит, и на березе повисают тонкие острые сосульки. Незаметно глазу они растут, медленно, но безостановочно. Ведь корни дерева продолжают работать и гонят вверх березовый сок. И даже в мае, когда березовую рощу припорошит первой прозрачной зеленью, а сережки, мотаясь на ветру, сыплют сухой зеленовато-желтой пыльцой, можно видеть березовый сок — он пузырится на свежих пнях.

Ах, весна — хмельная пора беспричинной радости и грусти! Остро тянет сладкой прелью оттаявшей лесной земли, тревожат невнятные весенние шорохи — обвалилась в воду кромка льда, чьи-то торопливые перебежки слышны в прошлогодней траве. Даже уравновешенный горожанин в эту пору слегка теряет голову и, оказавшись в лесу, готов сделать что-нибудь безрассудно весеннее. И ловит ртом торопливые капли березового сока. И сам того не ведая, справляет языческий обряд приобщения к весне.

Хорошо, если сок собирают из случайного отверстия. А многие сами расковыривают его на живом стволе. Нет, не прав поэт, говоря березе: «вылечишься к лету». Весенние развлечения скоротечны, а дерево, пораненное ради минутной прихоти, начинает болеть. Это не так очевидно лишь потому, что болезнь поражает внутреннюю часть ствола.

А лечебная сила березового сока? Она, несомненно, преувеличена. Судите сами: весною, когда оттаивает земля, начинают активно работать корни дерева и нагнетают в ствол воду, которая поднимается до самой вершины. По пути вода промывает ствол, растворяя отложенный про запас сахар. Чем дольше путь этой весенней почвенной воды по стволу, тем больше она успевает растворить сахара, и потому, чем выше на дереве брать березовый сок, тем он будет слаще. Вот, собственно, и все. Ничтожное количество кислот и те самые микроэлементы, которых предостаточно и в водопроводной воде, мало прибавят целебности и вкуса. Другое дело тот «березовый сок», что в пузатых банках заполнил полки магазинов,— так ведь в него сыплют лимонную кислоту и сахар (да, такова прозаическая технология его приготовления). Стоят ли несколько глотков сладковатой воды, пусть даже и в весеннем лесу, тех невзгод, что ожидают дерево?

Век березы короток — 300 лет. Но такого старого дерева не найдешь в нашем лесу: 100—150 лет стали предельным возрастом для нее. Причина — болезни, которые незаметно, но неуклонно подтачивают дерево: любители березового сока — их первые помощники.

Сеянец березы очень нежен и сильно страдает на припеке, легко заглушается травой. В первый год он растет очень медленно, со второго года прибавляет темп, а уж к сорока годам дерево достигает полной высоты. Обычно она невелика — 10—25 метров, но встречаются и выше сорока.

Корневая система не имеет главного стержня и широко разветвляется, уходит вглубь, но множество корней расходятся и почти горизонтально близ поверхности почвы. Потребляя большое количество воды, береза этими горизонтальными корнями высушивает почву так, что иногда вблизи дерева (особенно с южной стороны) ни другие деревья, ни кустарники не растут, да и трава — лишь самая выносливая к сухости. Береза сильно истощает почву.

У молодой березки крона — как пламя свечи, но с возрастом она меняется: ветви сильно отрастают и под собственной тяжестью свисают вниз иной раз до самой земли. Почти лишенные механической ткани, они потеряли упругость, и ветер играет ими, перебирая, раскачивая, сбивая на сторону послушные зеленые космы. А они лишь шумят на ветру: то тихо, невнятно, то протяжно, с каким-то гулким напевом, то частят тревожно, будто вестники близкой беды. И если есть у лета свои запахи, то, бесспорно, есть и звуки. И непременный среди них — березовый шелест. Он тем более привычен, что само дерево, можно сказать, всепроникающе — березы растут повсюду.

Они мирятся с любой почвой и любой влажностью; кажется, они могут расти и вовсе без почвы: зелеными стайками они поднимаются на обветшалых кирпичных стенах, на карнизах крыш, на куполах заброшенных церквей. Ветер заносит туда березовые семена горстями, одно-два и приживутся, отыскав крохотным корешком неприметную щель. И растут деревца, довольствуясь малым.

Как и у большинства наших деревьев, березовые семена рассеивает ветер: трехдольные чешуйки с прикрепленным снизу крылатым семенем устилают сырую землю, золотистой пенкой накрывают осеннюю воду, пестрым ситцем застилают снег в лесу — созрев к концу лета, они осыпаются до самой весны.

Березовые перелески пронизаны солнцем; сквозная крона березы будто прошита его лучами, и солнечные зайчики мечутся среди ветвей и травы, наполняя все светлой праздничной суетой. Не оттого ли так любимы березняки, да и само дерево? Береза очень светолюбива, и потому густые вначале березняки с возрастом изреживаются. Это свойство обрекает дерево на гибель в столь привычных нам ельничках-березничках: поселившиеся под ее пологом теневыносливые ели, тихонько подрастая, вытягиваются и закрывают солнце — береза погибает.

Этот извечный процесс смены пород в нашем лесу занимает примерно сотню лет. Налетевшие в изобилии семена березы засевают открытые места — вырубки, опушки, заброшенные пашни. Оглянуться не успеешь, как поднимется густой березнячок. А под его защитой поселится ель: она-то не может выйти на открытое место, ибо ее сеянцам нужна защита и от заморозков, и от весеннего солнца.

У нас чаще увидишь березу как вторичную породу (растет на месте вырубленных); с неумолимой убедительностью она свидетельствует о нарушенности природной растительности. Ярко-зеленые березовые квадраты среди темной зелени кедровников или ельников всегда на месте старых порубок.

Шире других у нас распространены два вида берез — повислая и пушистая; виды настолько близки, что иной раз и специалиста смущают сходством. У пушистой березы молодые побеги, да и листья одеты густым коротеньким пушком, и места для жизни она выбирает посырее, чем повислая. Стволы этих берез туго затянуты в белый атлас бересты и только внизу одеты грубыми наростами черной корки. Это одна из них «во поле стояла», это они разбежались по косогорам «Весны священной» Н. Рериха, они сжимают душу сладкой тоской в есенинских строках, они чутко вскипают шелестом при малом ветре, они пестрят слева и справа, когда автобус мчит авиапассажиров из Домодедова в столицу; они разбегаются перелесками по рязанским косогорам; они же образуют и колки в Сибири — березовые островки среди степи. Их нельзя не заметить: березовые леса занимают в нашей стране третье место по площади (после лиственничных и сосновых).

Но есть множество других видов берез, и белокорых среди них немного — чаще стволы одеты серой, коричневатой, желтой и даже черной корой. И даже если мы не будем касаться берез Юго-Восточной Азии и Северной Америки (а там их немало — род широко распространен в северном полушарии), а захотим назвать только лишь отечественные виды, так и тех немало — всех не перечислишь.

Карликовая березка, обычная в нашей европейской тундре, встречается изредка и под Москвой на моховых болотах — здесь она по пояс, а в горной тундре — по щиколотку. Столетние деревца распластаны по камню кружевным узором из ствола, ветвей и круглых, как монетки, маленьких листьев. В тундре эта карликовая березка, никогда не поднимающая ветвей выше уровня зимнего снега, образует своеобразный тип растительности — ерники.

А темнокорая береза Эрмани, которую называют каменной (по свойствам древесины), обычна у нас на Камчатке и кое-где в Приморье. А встречающаяся в культуре далекарлийская (из Скандинавии) с разрезным узорчатым листом? А обычная на Дальнем Востоке даурская береза в шубе лохмотьев, одевающих ее ствол? А кустарниковые березы (Медведева, Радде, мегрельская), растущие в высокогорьях Кавказа? Все это редкие, убывающие в своей численности виды.

Шесть видов берез занесено в Красную книгу.

...Чистый печальный голос пастушеского рожка на заре — кажется, эта пастораль навсегда ушла в прошлое. Но искусство владимирских рожечников имеет поклонников и сегодня (не только у нас, но и за рубежом). Береза и поныне играет заметную роль в нашей жизни, хотя ранее она, конечно, была большей. Начать с этой самой бересты, из которой делались не только известные на весь мир музыкальные рожки.

«Дай коры мне, о  береза!
Желтой дай коры, береза!
Я свяжу себе пирогу, легкий челн себе построю,
И в воде он будет плавать...»

— этот образ полон не только поэзии, но и конкретного делового смысла: березовая береста совершенно не пропускает воды (и воздуха также!), и потому тщательно сшитые (березовыми же корнями), просмоленные по швам березовые ладьи долго служили не только Гайавате и его народу, но и у нас в Отечестве.

Береста необыкновенно прочна и с трудом поддается гниению, даже если оказалась в земле. Благодаря этому ее свойству мы стали обладателями замечательной коллекции писем и разных документов на бересте, найденных во время раскопок в Новгороде. Использовать бересту для письма человек научился давно — известны древние китайские тексты (в Китае береза — обычное дерево), в Национальном музее Индии (Дели) выставлены санскритские тексты на бересте.

В России, однако, более известны различные поделки из бересты — туеса, плетеные короба разного размера, формы и назначения, ларцы и шкатулки с узорчато вырезанной берестой. Сейчас они ценятся более как произведения народного искусства (к сожалению, едва не угасшего), прежде же были непременными в обиходе.

Береза дает лучшие дрова и служит основным источником дегтя, а ее мягкая белая древесина прекрасно режется и полируется и потому незаменима в токарном деле и мебельном производстве.

Особенно популярна так называемая карельская береза. Своеобразна текстура древесины — волокна ее смяты, спутаны, среди них темнеют пятна, рисунок никогда не повторяется, и цвет меняется от светло-золотистого до глубоко-коричневого; она безупречна в полировке. Карельская береза всегда высоко ценилась краснодеревщиками и шла на самые парадные и дорогие поделки — мебель, шкатулки, отделку помещений. В Финляндии карельская береза ценится выше всех остальных растущих там пород дерева, и потому в 1949 году, когда в Хельсинки проходил Международный лесной конгресс, перед зданием университета была высажена памятная карельская березка. Природа неправильного разрастания древесины, что и дает эффект «карельской березы», не совсем ясна до сегодняшнего дня. Преобладает представление о гормональной ее причине. Научились разводить эту своеобразную форму обыкновенной повислой березы, выращивая посадочный материал в теплицах.

И куда ни обернись — всюду вокруг нас береза: березовая фанера, березовые лыжи, березовые дрова, березовый деготь, березовая сажа (следовательно, чернила, краски и т. д.), березовые почки и сережки (лекарство), березовые веники, наконец! Но всего лучше живое дерево. С контуром редкого изящества, со своим «голосом», дерево большой    задушевности, ставшее символом России.

Фото И. Константинова