Говорят, что сам Бог сотворил шакала и лису, дикую собаку и волка. Человек продолжил эту работу и создал бульдога, золотистого ретривера, чихуахуа и данди-динмонт-терьера. Вряд ли кто-нибудь способен точно определить время, когда Создатель отошел от дел, а человек приступил к ним, однако некоторые ученые пытались представить себе, как это случилось. Одна из самых захватывающих догадок была предложена Конрадом Лоренцом, основателем этологии — науки о поведении животных. В первой главе своей книги «Человек встречает друга» он изобразил кучку грязных и пугливых человеческих существ, старающихся избежать встречи с хищниками на мрачной доисторической равнине. Племя лишь недавно перешло на новую территорию, и дикие собачьи, обычно следовавшие за ним, слоняясь по ночам неподалеку от рдеющего костра стоянки человека, очевидно, покинули его. И вот результат — люди страдают без собак. Когда-то презиравшие их, они начинают понимать, что эти животные, пусть досаждавшие им порой, несли важную службу у костра, поднимая тревогу своим лаем при ночном приближении саблезубого тигра. Теперь, когда людям приходится самим караулить по ночам, им не удается как следует выспаться. Они устало бредут в поисках безопасной стоянки. Но вдруг племя останавливается: слышится долгожданный звук — неподалеку завывает одна из отставших собак. Вождь племени берет часть скудных пищевых припасов и, несмотря на возражения недоумевающих соплеменников, совершает то, что Лоренц назвал «гениальным шагом», одним из тех, чье «значение в мировой истории более велико, чем падение Трои или открытие пороха». Вождь идет на звук и бросает кость. Так началось одомашнивание собаки, превращение ее в любимца и помощника человека.

То, что люди и собаки так славно ладят между собой с тех далеких времен, связано прежде всего с характером диких собак. Скажем прямо: они, должно быть, здорово походили на нас. Они, видимо, жили хорошо организованными группами, удивительно напоминающими группы древних людей, охотников и сборщиков пищи, за которыми дикие собаки постоянно следовали. Волк, которого принято считать диким предком собаки (хотя ученые уклоняются здесь от прямых утверждений), кочует в стае, сравнимой с несколько расширенной семьей людей: семейная пара, их отпрыски и несколько взрослых родственников — теток и дядьев, если угодно. Супружеские
пары, по-видимому, складываются на всю жизнь. В стае существует иерархия, во главе ее стоит главный самец — «альфа» (не обязательно отец семьи). Охотятся члены стаи совместно и в некоторой степени практикуют разделение труда, например, когда мать присоединяется к охотникам и оставляет другого взрослого волка позаботиться о ее малышах.

Эта социальная структура требует умения общаться между собой, поскольку каждая особь должна знать свое место и свою роль в обществе. Волки выработали средства выражения согласия и привязанности между собой, они поддерживают свой статус лидера или подчиненных особей посредством ритуальных жестов доминирования или подчинения. Многие типы поведения волков совершенно сходны с жестами и позами, используемыми людьми. Волка-«альфу», вернувшегося в стаю после отлучки, обычно окружает несколько волков, приветствующих его множеством любовных тычков мордой и обнюхиванием, как и мы встречаем папочку или мамочку после долгой деловой поездки. Самец-волк, отстаивающий свое доминирование, может вести себя подобно мужлану, затевающему ссору в пивной: он может хмуриться, поджимая губы и морща лоб, и смотреть на соперника в упор. В ответ соперник может проявить подчинение, отведя взгляд в сторону, либо покорно «улыбаясь» — раздвигая углы закрытого рта, либо труся прочь, поджав хвост между ног. Такие поведенческие сигналы свойственны вовсе не всем животным, даже не всем высшим млекопитающим.

По остроте некоторых чувств собаки нас превосходят. Они могут воспринимать звуки высокой частоты — до 60 тысяч герц (для человека предел — 21 тысяча герц). Они способны замечать тонкие различия в звуках человеческой речи. Так, Лоренц рассказал нам о зоопсихологе по имени Саррис, чьи три немецкие овчарки четко приходили на зов из соседней комнаты. Звали их Арис, Паррис и Харрис, и они хорошо различали, кого зовут. Острота обоняния собак вошла в поговорку. Площадь обонятельного рецептора в носу собаки в 14 раз больше, чем у человека. Некоторые собаки способны заметить запах серной кислоты, разведенной в 10 миллионов раз, то есть одна капля на 400 литров. Для собак обоняние столь же главное чувство, как для нас зрение. Недавно английские ученые создали установку для анализа запахов, почти столь же чувствительную, как обоняние собаки. Аппаратура занимает целую комнату.

Можно предположить, что собака нередко узнает наше настроение по малейшим количествам химических веществ, выделяемых человеком, который испытывает те или иные эмоции. Собачья чувствительность к восприятию сигналов тела в сочетании с врожденным желанием следовать за лидером, вероятно, может объяснить способность некоторых людей чудесным образом подчинить себе собаку за считанные минуты. Очевидно, в их позе, движениях, тоне голоса, может быть, даже в запахе их пота собаки ощущают что-то от волка — «альфы».

Таким образом, собачьи в высшей степени подходили на роль лучшего друга человека. Их служебная выучка началась в тот самый момент, когда они впервые приняли пищу от человека; тогда-то люди и начали, сперва неосознанно, отбирать те свойства собачьей натуры, которые им казались наиболее полезными и привлекательными.

• Конечно, мы не вполне преуспели в воспитании наших собак такими послушными и ласковыми, как бы нам хотелось. Наши лучшие друзья порой восстают против нас. Давайте рассмотрим классический сценарий: современные мама и папа останавливаются у магазина, где продаются щенки, чтобы купить сюрприз для своих детишек. Будучи убежденными в том, что все собаки по сути своей одинаковы, они намерены выбрать пса подходящих размеров и приятной окраски. Однако их планы меняются, так как они оказываются покорены очаровательным юным кобельком, одним из тех, что бесстрашно бегут вам навстречу познакомиться, в то время как его собратья по помету сжались от страха в углу своей выгородки. Покупатели чувствуют, что этот песик выбрал их. Они приносят его домой, и дети дают ему имя. Давайте назовем его Рэмбо.

В первые месяцы все идет гладко, если не считать обычных проблем с запачканными коврами и падения интереса к щенку со стороны детей. Затем одним прекрасным вечером, когда подрастающий щенок ест свой ужин, самый младший ребенок, притопав на кухню, вдруг делает движение, которое, по мнению собаки, следящей за ним краем глаза, есть не что иное, как посягательство на ее миску с едой. Не столько реагируя на ребенка, сколько отвечая зову своих предков-охотников, Рэмбо издает свой самый устрашающий рык, как сделал бы волк в такой же ситуации, даже если захватчик стоит на более высокой ступени в иерархии стаи. Дитя в страхе улепетывает, а Рэмбо возвращается к своему обеду, научившись новому способу избегать помех во время еды. Когда это повторяется в следующий раз, ребенок бежит в гостиную и жалуется мамочке и папочке на гадкого щенка. Когда папа входит на кухню для расследования, Рэмбо проверяет новый метод на нем. Отец, мало разбираясь в поведении собак, но будучи уверенным, что возмездие только ухудшит положение вещей, также ретируется, преподав Рэмбо еще один ценный урок — как воспитывать взрослых. Постепенно, много раз повторяя этот трюк, пес расширяет свою территорию до тех пор, пока кухня не становится на время кормежки его полновластным владением. Кроме того, успешно практикуя метод рычания, он пробует другие трюки из своего генетического багажа агрессивного поведения, оскаливая зубы, огрызаясь и,— если все это не дает желаемого результата — кусаясь. Так любимец детей становится божьим наказанием.

Тогда озадаченные хозяева покупают книгу о воспитании собак или садятся к телевизору смотреть передачу на эту тему, причем папа делает подробные записи в блокноте.

На другой день мама идет в магазин и покупает строгий ошейник правильной конструкции — звенья не слишком велики, не слишком малы,— и когда папа возвращается домой с работы, он выводит Рэмбо, чтобы преподать ему первый урок, держа свои записи наготове. В записях говорится, что добрый крепкий рывок поводка может успокоить нервную собаку, так что папочка, мобилизовав свой самый веселый тон, кричит «Гулять!» и направляется к двери с решительным и уверенным рывком поводка. Рэмбо уверенно тяпает его за ногу.

К этому времени Рэмбо уже почти год и он занимает в нашей воображаемой семье то самое место, которым он наслаждался среди своих братьев и сестер в зоомагазине: он главная собака, волк — «альфа», вожак стаи. Если хозяева не хотят смириться с таким положением вещей — а ведь очень многих людей, как ни странно, вполне удовлетворяет данная ситуация! — то они теперь стоят на развилке. Один путь ведет в местный приемник собак. Другой — к живому, а не телевизионному собачьему тренеру. Мы все знаем, что происходит с собаками в приемнике. Чему можно научиться у тренеров? Автор статьи ознакомился с работой четырех «собачьих школ» в США.

• В городе Онтарио, в Калифорнии, работает собачья школа Билла и Дика Килеров.

По правилам, собака должна ходить слева от хозяина, при необходимости сдерживая шаг, чтобы ее ухо всегда было на уровне колена хозяина. Собака, не умеющая ходить рядом, отклоняется слишком далеко, оставляя излишне большую дистанцию между собой и ногой хозяина. Если на пути нет встречных, это еще не беда; но если собака сталкивается с малышом или пожилым гражданином, последствия могут быть серьезными. Вот как Килеры лечат этот порок.

На дворе установлен крепкий деревянный помост четыре на четыре метра, на метр возвышающийся над землей. Килер принимает поводок от одного из своих учеников и ведет собаку к помосту, позволяя ей отходить далеко, так что она проходит по одну сторону помоста, тогда как Килер проходит с другой стороны. Как только Дик видит, что собака далеко отошла от него, он крепко зажимает в руке поводок и слегка убыстряет шаг; когда он проходит мимо помоста, собака с силой врезается в него, ее голова оказывается плотно прижатой к доскам. Она извивается и борется, пытаясь найти выход. Килер продолжает идти вперед; давление на шею собаки прекращается, только когда она догадается вернуться и обогнуть помост сзади.

Теперь Килер возвращается в начальную точку и повторяет упражнение. Снова ои намеренно идет к помосту и снова дает псу достаточно длины поводка, чтобы «повеситься». Но теперь собака не повторит своей ошибки. Когда двое достигают помоста, она уже словно пришита к колену Килера; у нее нет ни малейшего желания позволить чему бы то ни было встать между ней и ее вожатым.

Вот результаты 18 собак, бывших в тот день на площадке: одна собака не выучила урок даже после третьей попытки; одна обучилась за три подхода; шесть собак выучились за две попытки; еще шесть — за одну; четыре собаки не позволили спровоцировать себя и пойти с другой стороны помоста в первый же раз. Ни одна собака не провисела на ошейнике более восьми секунд за одну попытку, большинство же висело всего три-четыре секунды. Интерпретация этих данных Биллом Килером такова: большинство собак может оценить соотношение между собой, хозяином, поводком и помостом за несколько секунд, и многим требуется лишь одна попытка. Это пример того, что Килер называет «обучением с первого предъявления» и считает доказательством способности собаки мыслить. Подобные, довольно резкие приемы он применяет и для выработки других навыков.

Килер полагает, что собаки умнее, чем о них думает большинство людей. Он считает, что большинство проблем, возникающих при воспитании собак, происходит от нежелания слушаться, а не от непонимания. Килер думает, что если собака не садится по команде после нескольких уроков — а это бывает со многими собаками,— то это потому, что она становится дерзкой. Чтобы этого не происходило, надо выработать у собаки убеждение, что она стоит в семье на самой низшей ступени иерархической лестницы. Не надо думать, что для животного это тяжело. Напротив, оно чувствует себя увереннее, если точно знает свое место в доме. Килер решительно против метода положительного подкрепления, когда за правильные действия собака получает лакомый кусочек, похвалу или ласку. «Она должна слушаться хозяина, даже если послушание не сулит ей ничего хорошего»,— говорит он. Во многих случаях от такого автоматического послушания может зависеть жизнь собаки.

• Берии Браун не профессиональный тренер, но хорошо известен среди кинологов. В своей методике он пользуется совершенно противоположными принципами. Его метод не то чтобы совсем исключает применение силы, но ставит своей целью избегать этого по мере возможности. Браун признает, что есть такие собаки, от которых можно добиться результатов только силой. Но остальным — а их, по его словам, большинство — силовое воспитание приносит больше вреда, нежели пользы. Оно может сделать из «мягкой» или «застенчивой» собаки нервную, угрюмую, даже агрессивную. Таким образом, в представлении Брауна существует шкала возрастающей силы, и он стоит на том, чтобы разговаривать с каждой собакой только таким тоном, какой необходим для получения нужного результата, но никак не более высоким.

Его золотистый ретривер Дастер трижды завоевывал на соревнованиях титул «Самая послушная собака года».

Вот как Берни Браун воспитывает у собаки умение ходить рядом. Он называет свой метод «привязыванием». Он применяет сверхкороткий поводок и держит его прямо у карабина, которым поводок соединен со строгим ошейником. Туго натягивая поводок на ходу, он практически не дает собаке ни малейшей возможности ошибиться. Браун использует специальные словесные команды для исправления каждой из четырех ошибок, которые может сделать собака. Если он чувствует, что собака рвется вперед, он командует: «Назад»; если собака отстает, он говорит: «Вперед»; если хочет отклониться влево — «К ноге»; если она жмется к его ноге — «От ноги». Браун водит так собаку в течение часов, дней, месяцев, пока, как он любит говорить, «собака не скажет мне, что она готова переходить к следующему этапу». Собака говорит ему об этом через тугой поводок, не пытаясь отклониться ни в одном из четырех направлений. Следующий этап — это повторение предыдущего, но держа руку на дюйм выше карабина. Браун продвигается вверх по поводку буквально дюйм за дюймом, до тех пор пока пес не будет стабильно идти рядом на свободном поводке и, наконец, без поводка. «Привязывание» позволяет Брауну научить собаку держаться в радиусе нескольких миллиметров от той точки, где она должна находиться.

Однако он не утверждает, что способен научить этому любую собаку. Он придает большое значение темпераменту животных и считает, что собаководы уделяют темпераменту слишком мало внимания, концентрируя свои усилия лишь на внешних чертах породы.

• Даэниел Тортора, чья фирма находится в пригороде Нью-Йорка, подходит к воспитанию собак во всеоружии научно-технических знаний. Он психолог по образованию, долго работал в науке, использует в своей собачьей школе компьютеры, а главное — изобретенный им самим метод дистанционного управления поведением.

Еще в начале 70-х годов прошлого столетия доктор Тортора познакомился с «радиоошейником», выпускавшимся небольшой электронной фирмой «Тритроникс». Этот ошейник бил собаку довольно сильным электрическим разрядом, когда хозяин нажимал кнопку карманного радиопередатчика. Болезненный удар воспринимался собакой как наказание. Тортора связался с фирмой и разработал усовершенствованную модель радиоошейника с переключателем на шесть уровней силы разряда, причем последний, шестой, соответствует по силе тому единственному, который имелся у старой модели, а первый ощущается животным как легкое прикосновение, как сигнал к выполнению приказа. Кроме того, на передатчике имеется кнопка, которой можно посылать не разряд, а звук зуммера — в коробочке на ошейнике раздается жужжание. У самой совершенной модели есть еще третья кнопка, вызывающая высокий звук.

Пользуясь этими кнопками, Тортора сначала вырабатывает у своих подопечных связь между запретными действиями и электрическим раздражением, затем связь между электрошоком и сигналом зуммера, так что он может сказать собаке «фу!» за несколько сот метров звуком зуммера в ошейнике. Высокий звук используется как сигнал одобрения. Электрошок вскоре выводится из употребления, и собака научается действовать по звуковым сигналам.

Хорошо обученная собака воспринимает своего хозяина как надежного друга, говорит Тортора.

• «К ноге!» — как правило, это первая команда, которую узнает собака, проходя курс обучения; однако в школе компании «Зоркий Глаз» это последняя команда. Здесь с самого начала собаку учат тянуть своего хозяина вперед. Только после того, как обучение зайдет достаточно далеко — когда псы научатся останавливаться на перекрестках, ходить по лестнице и игнорировать назойливое внимание других собак, детей и добронамеренных взрослых,— они могут быть приобщены к понятию «К ноге» или «Рядом». Отдавая эту команду, тренер выпускает из рук рукоятку специальной рабочей упряжи и держит собаку лишь на обычном кожаном поводке. Пес должен хорошо усвоить, что на поводке он является ведомым, когда же он в упряжи — он ведущий.

«Зоркий Глаз», расположенный в Морристауне, штат Нью-Джерси,— первая фирма в Соединенных Штатах, снабжающая страну собаками-поводырями. Она поставляет до 230 собак ежегодно. В основном это золотистые ретриверы, лабрадоры и немецкие овчарки.

Большинству собак нужно около четырех месяцев, чтобы обучиться искусству поводыря. В первые две недели они проходят начальный курс послушания. В последние четыре недели они познают практику вождения тех конкретных людей, которым они были предназначены с самого начала,— своих будущих хозяев. В интервале между этими двумя периодами они ходят, ходят, ходят по улицам Морристауна пять дней в неделю, таща за собой тренеров — молодых мужчин и женщин.

О собаках, прошедших обучение «Зоркого Глаза», рассказывают легенды. Говорят, будто слепой хозяин может сказать такой собаке одно слово — «кафе» или «магазин»,— и она приведет его куда надо. Говорят, что собаки обучены останавливаться на верхний (красный) сигнал светофора и идти, когда загорается нижний, зеленый (поскольку цветов собаки не различают). На самом деле псы не обучены понимать названия тех мест, куда хочет попасть хозяин, и ему приходится на каждом перекрестке говорить «прямо», «направо» или «налево». Не понимают они и значения огней светофора. На самом деле хозяин решает, когда можно переходить, обычно определяя это на слух. Обязанность собаки состоит в том, чтобы не выполнить команду, если переход может быть опасным. Сотрудники «Зоркого Глаза» называют это «разумным неповиновением».

Важный навык, который должен быть освоен в школе «Зоркого Глаза»,— это понимание того, что человек выше ростом и не может пройти там, где пройдет собака. Обученный фирмой поводырь четко останавливается под деревом, ветка которого перегораживает тропинку на высоте полутора метров, хотя высота самой собаки раза в три меньше. Остановившись, пес ищет обход.

«Силовые приемы» в обучении сведены к минимуму. Тренер не может слишком полагаться на силу уже хотя бы потому, что не может быть уверен, что хозяин, которому достанется собака, будет обладать достаточной физической силой, чтобы управлять собакой тем же методом. Поэтому основные способы порицания и поощрения — словесные, допускаются также рывки поводка.

• Способны ли собаки думать, могут ли они понимать связь причин и следствий или переживать состояния, хотя бы в какой-то мере сравнимые с человеческими? С таким вопросом Майкл Линехэн обратился к представителям всех четырех направлений в воспитании собак. Берни Браун утверждает, что собаки не думают. Остальные опрошенные, включая сотрудников фирмы «Зоркий Глаз», убеждены, что собаки способны мыслить. Особенно удивило автора статьи, что в этом уверен и Д. Тортора, профессиональный психолог.

Но, говорит автор, если мы уверены, что собаки способны мыслить, хотя бы в какой-то достаточно примитивной форме, какое право мы имеем воспитывать их, чтобы они работали на нас и доставляли нам удовольствие? На этот непростой моральный вопрос можно ответить так: это не право, а ответственность, долг. Человек создал это животное. Без человека не существовало бы всего огромного разнообразия собачьих пород. Мы их создали, и теперь мы обязаны научить собак жить в этом мире.

По материалам журнала «The Atlantic Monthly», США