На песчаном правобережье Северского Донца у слияния его с Доном раскидано множество маленьких, безымянных низинок. В одних вешняя вода держится до середины лета, в других — подольше, третьи высыхают до наступления степного зноя. Это уже не лужи, но еще и не озера: старинное казачье название им — озеречки. В мае на озеречках белой россыпью цветет водяной лютик, темно-зеленой непроглядной изгородью обступает их камыш, нередко забираются в них с песчаных берегов кустики ивы-краснотала. Вот в них-то часто строят гнезда болотные, или водяные, курочки, старинное название которых — чертовы куры, а книжное — камышницы.

На суше камышница действительно похожа на маленькую, ладную курочку, но вместо гребешка у нее на лбу, сливаясь с клювом, блестит ярко-алая лысинка-плешинка. Она одинаковая у самца и самки, да и все остальное в их наряде одинаково до мельчайших деталей. Темным и одноцветным кажется он издали, красивым и элегантным — вблизи: двуцветный клюв, как желто-красный цветок; меняющийся рисунок из белых полосочек на боках; кофейного цвета спина; зеленые, как летняя ряска, нога с узенькой красной подвязкой над пяткой. Хвост птица хотя и держит торчком, но не складывает его, как настоящие куры. Маленькие птенцы черны с головы до кончиков когтей, клювы у них той же расцветки, что и у родителей, но с темным узеньким кольцом посередине. А уже летающие подростки, наоборот, не имеют ни перышка черного цвета.

На суше камышница выглядит как самая сухопутная птица, на воде чувствует себя так же уверенно, как любая водоплавающая. Не намокает ее перо ни под сильным дождем, ни во время многочасового плавания. На малых расстояниях она
редко пользуется крыльями и преодолевает открытое пространство по воде — вплавь, по суше — пешком. С первых дней жизни легко и проворно плавают и ныряют ее птенцы. У таких пловцов ноги должны быть как весла с широкими лопастями. Но на нежном прибрежном иле четко печатаются только тонкие, как стебельки болотной осоки, следы пальцев: три подлиннее — вперед, четвертый покороче — назад. С такой длиннопалой, без плавательных перепонок лапой удобно ходить по сплавинам, по зыбким местам, а камышница с ними и лазает по веткам и камышам, и плавает не хуже утки, а когда спешит, может бежать по воде, помогая себе крыльями. Камышница — птица из семейства пастушковых, одного из самых близких к настоящим журавлям, сходство с которыми проявляется не только в анатомическом строении и развитии, но и в межсемейном, родительском и птенцовом поведении. Но никто и никогда не видел их перелетных стай, нет у них и тех красивых брачных танцев, которыми знамениты журавли. Зато есть своеобразный боевой танец, который исполняется как обязательный ритуал при выяснении соседских территориальных отношений между гнездящимися парами. Границы между семейными участками охраняются очень строго, и обычно хозяин сам старается не нарушать их. Однако тем птицам, которые обосновались на озере или пруду первыми, приходится отстаивать гнездовые участки от вторжения запоздавших и стремящихся расширить свои владения за счет уже занятых и охраняемых.

Заметив друг друга в пограничной зоне, самцы без колебаний идут в нападение. Положив вытянутые шеи на воду, опустив хвосты и прижав поплотнее крылья, они, как могут, спешат навстречу друг другу. Сойдясь клюв в клюв, оба резко останавливаются, круто поднимают хвосты и головы, встопорщивают перо на шеях, мгновенно увеличиваясь в размерах чуть ли не вдвое,— пугают! Потом каждый поочередно делает на месте быстрый пируэт, демонстрируя черно-белый испод развернутого хвоста. Этот контрастный рисунок и острые кончики скрещенных над ним наподобие рожек крыльев делают «вид сзади» похожим на боевую, угрожающую маску.

После этой коротенькой церемонии оба противника сразу подпрыгивают, распахнув крылья, садятся на воду и, негромко вереща, царапают друг друга тонкопалыми лапами. Со стороны на их стычку интересно смотреть: она очень похожа на классическую дуэль. Правда, если на этой дуэли присутствуют «секунданты», самки соперников, то они вмешиваются в поединок, превращая его в драку без правил, и стараются окунуть противника в воду. Если тот ныряет — это чистая победа.

Когда же в середине лета хозяин линяет, становясь на несколько дней «бескрылым», он старается не попадаться на глаза никому из взрослых соседей. Полетные перья у камышниц при линьке выпадают все вдруг, лишая их способности летать недели на три. В эту пору «бескрылый» самец выглядит меньше крылатого, и хотя они отличаются друг от друга не силой, а количеством перьев, «бескрылый» при любом нападении соседа мгновенно исчезает под водой, не принимая вызова. Хорошо, что к этому времени молодняк уже довольно самостоятелен, охрану границ можно ослабить и укрыться для отсидки в небольшом камышовом пятачке...

Кладка из девяти-десяти яиц вполне нормальна для камышницы. Яйца крупные, и весь десяток весит столько же, сколько сама наседка. Птенцы из таких яиц вылупляются одетыми в густой пух и могут уже в день своего рождения уходить с гнезда на воду, но кормить каждого приходится самое малое неделю. Взрослые и на одной ряске могут прожить все лето, а пуховичков, чтобы окрепли поскорее, надо кормить не болотной травкой, а нежным животным кормом.

Если бы все птенцы вылуплялись в один день, то родители сразу же увели бы их на самое кормное место, облегчив себе доставку добычи и не оставляя ни одного из выводка без присмотра. Но природа выработала для этих птиц иной режим размножения и воспитания. Самке словно бы не терпится поскорее начать насиживание, и она начинает греть яйца, едва снеся половину их и добавляя к ним каждый день еще по одному. Поэтому четверо-пятеро близнецов появляются на свет вместе. Они могут еще денек-два посидеть под боком у матери, а отец будет приносить корм к гнезду. Но чаще бывает, что он уводит их раньше, беря целиком на свое попечение.

С близнецами ему управляться несложно, и нарушений дисциплины среди них не бывает. Но назавтра появляется шестой, на следующий день — седьмой. Отец забирает их. Потом — восьмого, девятого. С десятым может получиться небольшая задержка, и он в одиночку еще сутки управляется со всей девяткой, в которой уже нет прежнего послушания. Резкое и громкое «кьюррр», которое звучит как приказ «Не выходить!», не позволяет птенцам покидать заросли. Но в какой-то момент один из старших, не удержавшись от желания поскорее получить свою или не свою порцию, самовольно выплывает навстречу отцу, спешащему к нему же с головастиком или улиткой в клюве. Отец отдает ему добычу и ждет, пока он с ней управится, а потом гонит его обратно, под те кусты, где сидят остальные.

Высидев последнего птенца, самка намного облегчает заботы самца, однако ритм движения обеих птиц за кормом и обратно остается напряженным. Но птичьи дети вообще растут и развиваются быстро, а у птенцов камышницы стремление к самостоятельности даже опережает рост. Едва достигнув недели, они уже сами поклевывают ряску, ловят каких-то козявок на берегу, куда их выводят родители. А когда сквозь черный пушок пробиваются кисточки первых перышек, птенец уже не просит корма — он плавает, где захочет, и у родителей остается лишь одна забота — соорудить в зарослях помостик наподобие гнезда, чтобы обеспечить выводок сухим местом для ночлега. А вскоре выстраивается и настоящее гнездо — для второго выводка, в котором будет вполовину меньше птенцов, чем в первом.