С тех пор как в лесах двух заповедников Черноземья стало тесновато от расплодившихся оленей и кабанов, даже забота и помощь человека не могут спасти всех от зимней бескормицы. Голод, да еще болезни и раны, морозы и глубокоснежье уносят жизни обреченных, отдавая тела четвероногим и пернатым стервятникам. И уже много лет, зная, где можно быть сытыми, не гоняясь за живой добычей, слетаются на берега Хопра, Воронежа и Усмани беркуты и белохвосты. Но с недавнего времени среди привычных обликов орлов и орланов стали егеря замечать орлов-незнакомцев, вроде бы и похожих на беркутов, но с полосатыми хвостами и нарядом попестрее. Оказывается, изредка стали оставаться на зимовку у самой северной границы своего гнездового ареала орлы-могильники, обитатели равнинных степей и пустынь, а в наших местах птицы в общем-то гостевые.

В европейских странах могильника называют императорским или королевским орлом, хотя он и не самый крупный среди настоящих орлов высшего ранга. На такую птицу вблизи не посмотришь и рядом никого и ничего для сравнения не поставишь. На кривом, низкорослом саксауле он выглядит великаном, на вершине сорокаметровой мачтовой сосны — карликом, в парении меж кипенными облаками — еще меньше. Но когда держишь в руках оброненное им полетное перо, когда грач в его когтях кажется цыпленком, когда доведется встретить еще непугливого птенца-слетка, проникаешься невольным восхищением царственной птицей, а открыв национальную Красную книгу, — тревогой за ее судьбу. Это судьба всех крупных хищников, потесненных человеком в их исконных местах обитания.

Почему же везде он императорский, а у нас — могильник? До сих пор существует лишь одно предположение о происхождении этого почти зловещего названия: будто любили в старину сиживать орлы на степных могильных курганах. Но тогда скорее оно подошло бы степному орлу, а не могильнику, который предпочитает какое-никакое дерево даже в пустыне. В научной литературе середины позапрошлого столетия он был просто орел. Видимо, современное название появилось после первых путешествий отечественных зоологов по Казахстану, ибо чаще всего видели этого орла и его гнезда на деревьях возле каменных и саманных мавзолеев, разбросанных по всему Приаралью. Одинокий купол на равнине или в песках, рядом крепкое дерево туранги — разнолистого тополя, в редкой листве темнеет внушительной глыбой гнездо, возле которого стоит в горделивой позе почти черный, светлоголовый и белоплечий орел, без любопытства и страха глядящий на человека. Такая картина в казахстанской безлюдной степи была обычной еще не так давно, и было тогда могильников в тех суслиных и сурочьих местах предостаточно.

Гнездо у могильника всегда на дереве. В бору — на вершине самой высокой сосны, в пустыне — на саксауле, на колючем лохе, иногда на такой высоте, что в него можно заглянуть, не поднимаясь на цыпочки. Могильники, особенно только начавшие семейную жизнь, не очень искусные строители, и нередко у молодой пары гнездо бывает таким кособоким, что кажется: в сильный ветер не удержится оно на ветках. Но один за другим налетают штормовые шквалы, ходуном ходит под их напором все дерево, а орлица, согревая яйца, спокойно лежит на толстом помосте, не опасаясь за его надежность. В строительной старательности могильникам не откажешь: птицы выбирают и укладывают нужные ветки с такой аккуратностью, что вниз ничего не падает. Первое гнездо невелико: чтобы только улечься орлице, а потом оно из года в год достраивается до таких размеров, что в нем, не теснясь, может встать десяток взрослых орлов.

Но пара может бросить крепкое, обжитое гнездо и построить на своем участке новое, которое тоже либо прослужит несколько лет, либо будет оставлено следующей весной. Дело в том, что случайности бывают и в орлиной судьбе, и в какой-то год, вполне благополучный, с нашей точки зрения, у семьи не бывает орлят. То ли ворон воспользуется оплошностью орлов, то ли искры жизни сами погаснут под скорлупой яиц, но останется пара в сезоне без птенцов. И тогда следующей весной, словно бы не доверяя больше прежнему гнезду, складывают на своем участке новое, аккуратнее прежнего.

В семейном укладе больших и мелких хищных птиц особых различий нет. Орел — охотник. Он немного помогает в строительстве, немного— в насиживании, но основная его обязанность в течение четырех месяцев гнездового периода — добывание корма, охота. Пока на его попечении только орлица, забот немного: за шесть недель насиживания у нее бывает даже несколько дней абсолютного поста. В такие дни самец охотится только для себя и может не появляться возле гнезда до самого вечера. Принося добычу наседке, он нередко сменяет ее на гнезде, особенно в холодную, ненастную погоду, чтобы не остыли яйца, не озябли маленькие птенцы, пока орлица ест принесенное на своем обеденном дереве, греет их. Потом, когда будет можно без риска оставлять орлят одних, когда день ото дня им будет требоваться все больше мяса, на охоту начинает вылетать и самка. Но после первого полета орлят ей снова несколько дней приходится быть рядом с ними, опекать детей, которые уже ростом и силой могут равняться с родителями. Она и присмотрит за ними, предупредит, позовет за собой. И в это время снова для всех охотится отец.

Кого и где ловит? По речным и озерным берегам, по лесным болотам — водяных крыс, в степи — сусликов и сурчиный молодняк, на полях — грачей и грачат. Попадаются под гнездами перья диких уток и домашних кур, заячьи лапки. Берет он на вечерних зорях тех ежей, которые выходят охотиться, не дожидаясь сумерек. Весной и в начале лета ловит молодых степных черепах. Если повезет, попользуется остатками удачной волчьей охоты. Он не делает различий между собственной добычей и свежей падалью и охотно становится стервятником. Так что если могильников не беспокоить в гнездовый период, не преследовать в другое время, они прокормятся везде.

Орел и орлица отличаются друг от друга не только ростом, но и голосом. У самки — грубый клекот, похожий на отрывистый, сипловатый собачий лай. У самца — какой-то скулящий свист, который никак не вяжется с обликом и осанкой огромной птицы. Эта разница проявляется у птенцов довольно рано, может быть, даже раньше, чем они оденутся в наряд из перьев. Но если в семье подрастают брат и сестра, то их можно угадать не только по голосам и росту. Молодая орлица всегда крупнее брата. А коль крупнее, значит, и сильнее, поэтому в паре разнополых близнецов довольно рано возникает не очень жесткий деспотизм — явление довольно обычное и в гнездах других хищных птиц. Пока мать оделяет орлят из клюва, никто из чужого рта куска не вырвет. Но как только им предоставляется возможность разделывать добычу самим, орленок становится кем-то вроде прислуги для родной сестры. То, что он первым схватил принесенного отцом грача или голубя, еще не означает, что он его и съест. Сестра подождет, пока он тщательно ощиплет добычу, и спокойно, без угроз заберет ее себе, даже если не успела проголодаться. Но родители несут в гнездо столько, что ему и остатков хватит с избытком.

У хищных птиц наряд первогодков весьма редко похож расцветкой и рисунком на оперение родителей. В семейные пары птицы объединяются, только надев наряды взрослых. Однако у могильников молодые орел и орлица, приступающие к первому гнездованию, не похожи ни на тех, кого зоологи называют взрослыми, ни на тех, какими сами покидали родительские гнезда. Это птицы с оперением цвета спелой охры и пышными, солнечными гривами. А окончательный темный наряд с белыми «эполетами» могильники надевают никак не ранее восьми лет.

Ружейные охотники прошлого не считали орлов своими конкурентами, не причисляли к врагам даже за украденную с сельской улицы курицу. И было бы неплохо, если бы все нынешние охотники прониклись сознанием того, что не они, а орлы были первыми хозяевами утиного, заячьего, сурчиного поголовья, что им и сейчас должно принадлежать право брать сколько надо. К счастью, все больше здравомыслящих людей осознает, что настало то время, когда свободный орлиный полет должен восхищать сильнее, нежели полет сверхзвуковых самолетов. Прямое истребление могильникам не грозит, хотя у заядлых браконьеров еще чешутся руки при виде царственной птицы. Опаснее ружья для орлов — праздное любопытство. Спугнутая с гнезда орлица не защитит его от разграбления вороньем, если поблизости будут люди. А загнездиться в том же сезоне повторно орлы не могут. Поэтому каждое урочище, где обитают могильники, должно хотя бы временно объявляться если не заказником, то охраняемым памятником природы. Гибнут также орлы на линиях электропередач, но, хотя уже найдена и предложена монтажникам безопасная система (способ) подвески токонесущих проводов, обеспечение безопасности птиц заметно не продвинулось.

Орнитологи полагают, что на огромном пространстве от Молдавии до Забайкалья гнездятся около 1000 пар могильников. Но если даже их станет вдесятеро больше, могильник должен остаться в списках Красных книг, как почетная персона, навечно.