Март двулик. У него весенние дни и зимние ночи. В полдень поют на станичных улицах хохлатые жаворонки, звенят на опушках желтогрудые овсянки, поднимается над косогорами парок, заволакивая края небосвода белесой дымкой. К ночи иссякают дорожные ручьи, намерзают на изломах кленовых веток сладковатые леденцы, стихает галдеж в грачиных державах. Но еще до того, как погаснет заря и на чистом небосводе по-зимнему начнут перемигиваться звезды, над диковатым речным урочищем с высокого, обрывистого берега раздается глуховатое, таинственное «ггууу-гу». Следом, с небольшой паузой звучит еще один выкрик, потом еще. Не дожидаясь темноты и не давая тишине завладеть миром, начал свое весеннее «пение» филин — гигантская сова Европы, Азии и Северной Африки.

В ночном безмолвии эти клики могут одинаково навеять и тревогу и восхищение. В них угадывается угрюмость их обладателя, существа необщительного и скрытного, но нет в них ни заунывности, ни угрозы. Никто не откликается на это угуканье, но филин не перестает повторять его, время от времени меняя интонации. Помолчит малость и снова заухает. И так почти до света. И на следующую ночь будет ухать там же, и где-то в том месте будет его гнездо.

Хотя гнезд эта птица не строит. Разве только самец в ожидании будущей подруги выцарапает в мерзлом грунте подобие ямки, а то и того не бывает. Просто на землю откладываются белые яйца, на голой земле лежат белые пуховички-филинята. Больше всего устраивают филина маленькие пещерки, старые промонны в стенах обрывов, в которые не заглянуть ни сверху ни снизу. Иногда пара устраивается в бесхозной постройке орла, скопы, орлана. Привязанность к месту у каждой пары очень сильна: годами, десятилетиями выводят птенцов филины в одном месте, и земля тут обычно перемешана с множеством полуистлевших косточек от принесенной птенцам добычи. Да и дневное убежище у каждой птицы постоянно.

Филина, как и ворона, нельзя назвать ни лесной, ни степной, ни горной, ни равнинной птицей. Его весеннее угуканье слышно и в якутской тайге и на обрывах Устюрта, над разливами Хопра, и памирским нагорьем. Он может жить везде, где неплохая охота и где его не преследует человек.

Его силу можно сравнить с орлиной. Но его преимущество как охотника ночь, и ловит он всех, кто годен в пищу и с кем может совладать. Против его длинных и острых когтей не существует защиты. И, пожалуй, самой легкой, но не самой частой добычей филина становятся колючие отшельники ежи. Ежа невозможно ни ощипать, как утку, ни ободрать, но тысячи ежиных иголок не помеха пернатому хищнику: он рвет жертву на куски и глотает их вместе с иглами или оделяет ими птенцов. Летом он ловит огромных и сильных жуков-оленей и проглатывает их целиком вместе с «вооружением», которого побаиваются другие птицы.

Да, из симпатичного пушистого крошки-филиненка никогда не вырастет вегетарианец, и среди его жертв всегда будут не только мелкие грызуны — вредители сельского хозяйства. Но зато поблизости от его гнездовья нет ворон. Эти разорительницы чужих гнезд, убийцы попавших в беду взрослых птиц, птенцов, зайчат являются излюбленной добычей филина. И нет в птичьем мире более заклятых врагов, чем филин и ворона, и мстят они друг другу постоянно. Если воронье найдет филина днем, то, собравшись огромной стаей, может так его «посадить», что он скорее отдастся в руки человеку, нежели осмелится взлететь и спасаться от беснующихся ворон бегством, хотя и летает быстрее их. Ночью же он разделается с той, которая первой попадется на глаза, а иногда и днем не упустит верного случая свести счеты.

Известен вполне достоверный факт, когда филин в полдень, при ярком солнце, да еще на глазах многих людей, схватил на лету раненную ворону. От единственной попавшей в нее дробинки она ни каркнула, ни курса не изменила, но, перестав махать крыльями, заскользила на них, чуть снижаясь к еще не одетому ольховому лесочку, куда и держала путь. И когда до ольшаника оставалось метров семьдесят, из его гущи стремительно вылетел огромный филин и взял свою жертву в воздухе, как сокол-чеглок лапой берет на лету стрекозу. Он слышал выстрел, видел людей, но, заметив мгновенный сбой в полете вороны, решился на верное нападение. На его счастье, поблизости не было ни других ворон, ни сорок. А может быть, он и это обстоятельство успел заметить и учесть, иначе вряд ли осмелился бы на открытый бросок на чистом месте да еще днем.

К сожалению, необыкновенно живучи представления о птицах-хищниках, которые могут ловить уток и зайцев, как о вредителях и нетерпимых врагах охотничьего хозяйства. Везде, где живет филин, давно и подробно изучен его рацион, известен полный список жертв. В пустынях Казахстана зоологи нашли в остатках его питания всех местных грызунов, включая тех, кто почти безвыходно живет под землей, и тех, чье присутствие в местной фауне не удавалось обнаружить иными способами.

В Нижнекундрюченском охотничьем хозяйстве (Ростовская область) за полтора десятилетия не был застрелен ни один филин, однако больше всего зайцев по вечерам бывает на их главной охотничьей поляне. В теплое время года филин, кажется, не трогает такую крупную добычу, как взрослый заяц. И в тихие сентябрьские сумерки там можно созерцать такую идиллию: на изломе старой ветлы темной колодои сидит филин, а внизу пасутся, скачут, играют русаки. Поставив торчком свои ушки-рожки, опытный хищник чуть ли не с благодушием смотрит на них сверху, а потом улетает охотиться на какую-нибудь мелочь. Зимой иное дело. В зимнюю пору выбор не тот, и бывает выгоднее найти такую добычу, чтобы несколько дней быть сытым, не вылетая лишний раз в ненадежный поиск. Долгие зимние ночи не лучшее для филина охотничье время. Взяв зимой зайца, с которым не управиться в один присест, филин несколько суток не оставляет добычу, пока не прикончит ее до кусочка. Прятать недоеденное нельзя не только потому, что найдут и присвоят ворон, лиса или сороки, а больше потому, что еще раньше ночной мороз за час превратит вкусную зайчатину в камень, не поддающийся клюву. Вот и прикрывает филин недоеденного зайца, как юбками, своим пышным пером, сидя на нем и, наверное, немного согревая собственным теплом, как греет птенцов. Дотянув обезглавленную тушку до какого-нибудь ближнего кустика, чтобы днем быть поменьше на виду, филин не шевельнется на ней до вечера. Снег будет падать на него и оседать, как на пеньке, белой нахлобучкой, а он и не отряхнется ни разу. От стужи одет тепло. У него даже пальцы оперены до самых когтей. И потери тепла ничтожны: у дремлющей птицы теряется, наверное, только то, что уходит с дыханием. И сытому филину любой мороз нипочем.

Без малого двухметровые в размахе крылья филина кажутся коротковатыми для такой крупной птицы. Длина сложенного крыла у него почти такая же, как у коршуна, при весе в два с половиной — три раза большем, чем у того (весит филин до 3 килограммов). Но зато ширина крыльев такова, что филин может с места развить предельную скорость. Сила крыльев позволяет их обладателю легко нести упитанную крякву или тяжелого ежа. Выпущенный в комнате дикий филин с расстояния в четыре метра выбил двойное оконное стекло и стремительно вылетел наружу, не уронив ни перышка, будто перед ним действительно не было никакой преграды. И вместе с тем полет огромной птицы так же бесшумен, как и у других ночных сов, из-за особого строения полетных перьев — такого же, как у немного похожей на своего собрата ушастой совы.

Филина пока нет в списках «Красной книги». Мы знаем, где он еще обитает, но не знаем, сколько его. И не исключено, что в недалеком будущем властелина ночи постигнет участь некоторых царей птиц — орлов, взятых сейчас под особую охрану. Филин нуждается в ней хотя бы из-за своей исключительности: вряд ли кому еще в птичьем мире, кроме звукоподражательных, дано столько образных названий у разных народов. Орел-сова, великий герцог, сова-бог, пугач...

В животном мире врагов у филина, пожалуй, нет совсем, во всяком случае, очень мало. Лисицу, например, он не боится нисколько и нередко живет чуть ли не бок о бок с лисьей семьей. Волки, и те робеют перед ним.