На глаз пока никто не заметил ухода первых минут светлого времени, но события в живой природе подсказывают, что на смену поре цветения, приходит время созревания. Отметив наступление середины лета, быстро отцвели на городских улицах липы. Опустели грачевники в парках и скверах, и взрослые птицы, расставшись с молодняком, живут своими стаями. Уже воробьи не интересуются опустевшими скворечниками, а их новое поколение, сбившись в дружные ватаги, занимается налетами на ближние поля и сады. Только черные стрижи и воронки, городские ласточки еще кормят птенцов в гнездах. Поздно прилетели, поздно загнездились, к тому же у большинства воронков много времени ушло на строительные и ремонтные работы. Ведь этим птицам для гнезда нужен дом, самодельный или уже готовый, но требующий достройки или подгонки под определенные нормы родовой архитектуры. При этом воронки иногда с большой для себя выгодой допускают отступления от стандарта и проявляют такую изобретательность, которую трудно объяснить врожденной формой поведения, инстинктом.

Близким соседом человека воронок стал, видимо, немного позднее ласточки-касатки. Ведь и до сих пор существуют в горах, лесах и степи дикие колонии этих ласточек на недоступных скалах и обрывах, в неглубоких пещерах, на старых деревьях.

Воронок — птица и стайная, и колониальная. Отдельная семья может поселиться на отшибе от своих, но в полном уединении и на совершенно новых местах пары оседают очень редко. Хотя не исключено, что эти отшельники становятся как бы первопроходцами и основателями новых поселений. Причем привлекающую роль в этом процессе могут играть уже не сами зачинатели, а их уцелевшая недвижимость, гнездо.

Лепное гнездо воронка, может, и не шедевр птичьего мастерства, но зато прочно и надежно. Его конструкция и размеры зависят от выбранного птицами месторасположения, а не определяются обязательным шаблоном. Поэтому даже в одной колонии могут быть постройки разных стилей. Самые простые варианты — это получаша, прилепленная к стене под карнизом или балконом, или четверть той же чаши в верхнем углу оконного проема. Бывают постройки как барельефные гроздья в три-четыре этажа. Причем каждая пара, пристраиваясь к грозди, лепит гнездо так, чтобы не закрыть вход соседнего и не сделать случайно свое жилье проходной комнатой. Нередки поселения барачного типа, в которых гнезда располагаются в ряд одно возле другого. Закладывая такую колонию, стая может слепить как основу многометровый грязевой шнур, а по нему вытянуть одинаковыми получашами темно-серый фриз по светлой штукатурке. В широкой, сквозной щели птицы возводят только кольцевую стену по высоте свободного пространства, так как пол и потолок готовы. Больше всего сил и времени требуется на возведение постройки на стене без навеса. Представьте себе разрезанную вдоль дыню средней величины, только из комочков земли. Прилажена такая половинка к стене, а посередине провернуто отверстие — вход. У такого дома и крыша собственная.

Но и это еще не все. В одном из домов жилого поселка на Дону под кухонным окном каждой квартиры был сделан шкафчик, а из него — короткая труба наружу, чтобы зимой пользоваться им как холодильничком. Но летом какой-то паре воронков пришло в голову заглянуть в патрубок и прикинуть, а нельзя ли, замуровав большую часть отверстия и оставив вход для себя, вывести там птенцов? Какая выходила экономия сил и времени! И вся стая, с вороньей сообразительностью, переняв опыт одной пары, поступила точно так же, не став лепить стандартные гнезда, которых хватало на соседних домах.

А ремонт поврежденных и восстановление разрушенных гнезд? В этом воронок, наверное, превзошел всех пернатых и четвероногих строителей. Грачи, орлы, аисты, ежегодно подстраивая старые гнезда, могут доводить эти сооружения до таких размеров, что слово «гнездо» становится для них чересчур уменьшительным. Лепные гнезда воронков служат годами и самим хозяевам, и зимним квартирантам — воробьям. Но весной во многих зияют дыры, от других остается кусок стенки, а то и одно основание. У тех, кто прилетел пораньше, есть возможность выбора. Следующим приходится заделывать пробоины и проломы, восстанавливать стены. Большинству последних — строиться заново. Таким образом, работа у всех разная, но начинают и заканчивают строительство воронки одинаковыми приемами. Закладывая основание, прицепившаяся к стене птица лепит первый комочек земли на то место, на которое опирается хвостом. Завершая постройку, воронки, каждую порцию материала кладут на края входа, сидя внутри гнезда. Поэтому так неправдоподобна живучая побасенка о наказании воронками воробья-захватчика. Ласточки не могут замуровать его снаружи, а кроме того, воробей, уже забравшийся в их гнездо, наводит на хозяев панический ужас. Велика привязанность воронков к месту гнездования. Одна небольшая стайка, возвратившись на родину, быстро отыскала дом, который за зиму утащили довольно далеко из зоны затопления водохранилища, и продолжала    гнездиться именно под его крышей. Однако в некоторых городах большие, многолетние колонии в благоустроенных центральных кварталах вдруг становились либо вовсе необитаемыми, либо в них едва теплилась жизнь, поддерживаемая несколькими парами. Самое простое предположение, что птицы погибли в стихийных катастрофах на зимовках или пролетных путях, не объясняло того, что поселения пустели не одновременно, как бы друг за другом, что маленькие колонии продолжали существовать, как и прежде, а вымирали только большие.

Расследование на месте показало, что все популяции воронков уцелели, но образовали новые, даже более многочисленные колонии. Причиной переселения стало не стихийное бедствие, а улучшение санитарного состояния городов: во дворах были уничтожены многочисленные очаги размножения мух — основной добычи воронков в населенных пунктах. И там, где прежде благоденствовали сами и благополучно выкармливали птенцов сотни семей, остались немногие.

Большинство птиц строит и использует гнезда лишь для вывода птенцов, немногие живут в них и сами. Взрослым воронкам их постройки служат спасительными убежищами в холодные ночи. Иногда мощные циклоны затягивают с собой такие массы холодного воздуха из Приполярья, что лето на Дону превращается в северную осень. Если даже такое похолодание длится не более суток, воронку в одиночку не пережить ночь, когда температура воздуха приближается к нулю градусов. Тогда ласточки отсиживаются в чьем-нибудь гнезде, набиваясь туда как можно плотнее. В дом, построенный в расчете на пятерых-шестерых, помещается дюжина взрослых птиц. Последним место достается под потолком, и их хвосты всю ночь торчат наружу. Кому лучше — нижним или тем, которые лежат на их спинах,— не так важно, потому что тепло всем.

Прибегая к такой взаимопомощи в плохую погоду, воронки весьма недружелюбны друг к другу в хорошую, и взаимная неприязнь у соседей может доходить до ожесточенных драк. Дерутся и птенцы в гнездах, но лишь в голодные, дождливые и прохладные дни.

Интересно, что самцы воронки чаще и поют в гнезде, нежели вне его. Этим ласточкам песня как территориальный сигнал не нужна. Но приятное на слух, негромкое журчание, так же, как и миловидная внешность, не вяжется со сварливым характером их обладателей, которые, однако, не могут жить друг без друга. Одинокий воронок производит впечатление той же растерянности и беспомощности, как и потерявшийся муравей. Но присаживаясь отдохнуть на карниз или проволоку, устраивается так, чтобы расстояние между соседями было никак не меньше ширины собственного корпуса. Работают вместе, как одна строительная бригада, хотя каждая пара лепит свой дом: грязь берут у одной лужицы, травинки дергают на одном газоне, время работы у всех одно, а вцепиться в загривок сосед соседу может в любую минуту по самому пустяковому поводу. Но эта особенность их поведения не умаляет нашего чувства симпатии к маленьким соседям, и становится немного грустно, когда после их отлета пустеет летнее небо над городскими кварталами.

Ласточки, обитающие на территории нашей страны