Семена почти всех южных культур, высеваемых в Подмосковье впервые, я предварительно промораживаю на льду. Без этого семена растений, выросших на юге, например, в Узбекистане, дают всходы и в Подмосковье, но всходы, как правило, погибают от первых же заморозков.

Промораживание замоченных и тронувшихся в рост, «наклюнувшихся» семян — прием общеизвестный, но я применяю несколько иной. Промораживаю тщательно просушенные семена. Промораживание длительное — от нескольких месяцев (кукуруза, подсолнечник) до одного года (помидоры, огурцы, арбузы), двух и даже до четырех лет (среднеазиатская плакучая ива, урюк). Техника промораживания такая: в декабре просушенные семена укладываю в банки или на тарелки (плошки) и ставлю в погреб на лед. Когда летом лед растает, семена из погреба не выношу. В декабре снова набиваю погреб льдом и снова ставлю семена на лед. Температура в погребе в декабре, январе, феврале — 8—10 градусов, а иногда и ниже, затем постепенно, по мере таяния льда она повышается и в августе — сентябре доходит до 10—15 градусов тепла, затем опять постепенно снижается.

Разрабатывая этот прием, я исходил из следующих предположений. В опытах с рядом культур было замечено, что при длительном промораживании сухих семян большинство их (до 85—95 процентов) погибает — теряет всхожесть. По-видимому, холод оказывает резко отрицательное действие на семена. Можно предположить, что холод оказал какое-то воздействие и на те семена, которые не погибли, а сохранили всхожесть — ведь они были в совершенно одинаковых условиях с погибшими. По моим наблюдениям, растения, выращенные из семян, которые после длительного промораживания сохранили всхожесть, не только отличаются повышенной морозоустойчивостью, изменяются их биологические и ботанические особенности. Вопросом о том, какое воздействие оказывает холод на сухие семена, по-моему, должны заняться научно-исследовательские институты. Опытникам это просто не по силам.

Расскажу об одном интересном факте. Несколько лет назад зимой у меня на участке случайно сломали десятилетнюю серебристую ель. Высота дерева была около метра, перелом пришелся посредине. Дерево было обречено. Я тут же около дерева воткнул в снег сломанную верхушку. Когда началось таяние снега, вынул верхушку из снега, приставил к месту перелома, перевязал марлевым бинтом и подставил кол, чтобы дерево не качало ветром. Когда началось сокодвижение, поникшие ветви деревца поднялись, верхушка пошла в рост, как будто ее и не ломали. При осмотре дерева оказалось, что в месте перелома образовался наплыв (калюс), перелом сросся. Случайно это или нет? Мне кажется, не случайно. По-видимому, холод законсервировал сломанные концы серебристой ели и, может быть, облегчил и ускорил их срастание весной. Вероятно, и черенок какого-либо плодового дерева, который намечено весной использовать как привой, пролежав зиму в снегу, а не в песке, как обычно, быстрее и прочнее приживется. Но это, разумеется, мое предположение, оно требует проверки.

По материалам книги П. ЛЕСНИЧЕГО «В мастерской природы»