Зимой даже в маленьком городке птиц несравненно больше, чем в любом заповедном лесу. Но кто они — эти пернатые, которых не манят теплые края? Воронья семья, воробьи, синицы, голуби. Эти — всегда. А еще в городах могут зимовать снегири, чечетки, дятлы и совы, а где вода — кряквы. В иные годы к этому списку и добавить больше некого, в другие же можно не в конец десятка поставить зимних скитальцев, которые, не обращая внимания на щедрые кормушки, до весны живут исключительно на ягодном корме: хохлатых аристократов — свиристелей и крупных, красивых дроздов-рябинников. И в эти дни, когда тяжелеет шапка зимы, кто-нибудь да обратил внимание на этих дроздов, неторопливо обрывающих крошечные плоды с тех декоративных яблонь, которые растут и в сквере у Большого театра, и возле Московского университета, и во дворах, и на бульварах столицы.

Еще недавно рябинник был довольно редким и случайным гостем городов, залетавшим в них в неприветливую пору затяжного предзимья. Однако после того как дерево, давшее название птице, прочно освоилось на улицах, в скверах и садах, дрозды, привлекаемые сверхизобилием корма, стали все чаще и все большими стаями навещать города уже в дни золотой осени, а потом и гнездиться поближе: в пригородных лесах и рощах, в парках окраин и, наконец, среди жилых кварталов. Рябина не только помогала дроздам пережить зиму, но и позволила расширить жизненное пространство — отодвинуть границы гнездового ареала далеко к югу. Еще лет семьдесят назад рябинник был редок даже на верхнем Дону, а ныне гнездится и в его низовьях.

У рябинника особая тяга к сладкому: он уже летом, когда повсюду предостаточно любого птичьего корма, начинает питаться поспевающими дарами природы. Горечь рябиновых яблочек, перебивающая вкус сахара, терпима им, когда нет иного выбора. Но если в ряду обыкновенных рябин будет стоять хотя бы одно сортовое дерево со сладкими плодами, дрозды в первую очередь ощиплют его. Найдя это дерево однажды, запоминают место, и те, кто к следующей осени останутся живые, приведут сюда всех своих. И уже тогда нам не попробовать на вкус, какова она — рябина Невежинская, Моравская или Ликерная: задолго до полной зрелости оберут дрозды щедрый урожай.

Рябина дала название птице, но даже в особо урожайные годы дрозды начинают не с нее, а с ранней лесной ягоды. Потом все смелее и смелее шарят по садам, не встречая там ни серьезной конкуренции, ни строгого отпора. Правда, больших стай в это время еще нет, и едва заметный урон на осыпанной спелыми плодами вишне или несколько исклеванных на макушке дерева ранних груш не особенно огорчают садовода. Но когда в любительских садах поспевает мелкоплодный виноград северных сортов, даже три-четыре птицы за несколько дней могут не только испортить настроение, но и начисто отбить желание заниматься виноградарством там, где живут эти дрозды. К тому же разные пугала, безотказно действующие на таких сообразительных птиц, как воробьи и скворцы, не производят на рябинников никакого впечатления.

Рябинник, хотя и дрозд, но его нельзя назвать настоящей перелетной птицей. Его осенние и весенние миграции могут выглядеть как отлет и возвращение на родину, но на самом деле это не что иное, как начало и конец стайного бродяжничества по гнездовому ареалу: где корм — там остановка. Направления этих скитаний весной и осенью могут совпадать с направлением миграций настоящих перелетных птиц, но не более. Да и пути у них, как и у свиристелей, что ни год иные. Но есть места, где рябинники зимуют ежегодно. Например, они крепко держат в памяти Каменную степь, где километры опушек старых полезащитных лесных полос состоят сплошь из боярышника, не делающего в противоположность рябине перерывов в плодоношении: каждую осень гнутся крепкие ветки под тяжестью сладковатых плодов. Так что ни суровость, ни мягкость зимы не определяют миграционное поведение рябинников. Одеты тепло, и главное для них корм, а не погода.

Но все-таки за долгую зиму, видимо, приедается и птицам однообразный, хотя и сладкий фруктово-ягодный корм, и они не упускают возможности подловить какую-нибудь живность. Возле незамерзающего ручья в оттепель можно встретить одного-двух рябинников за непонятным и странным занятием. Птицы скачут по снегу, то и дело склевывая что-то невидимое с его чистой поверхности. При внимательном рассмотрении это «что-то» оказывается крошечными ногохвостками, нелетающими насекомыми, которые по непонятной причине появляются в оттепели на снегу. Это добыча, достойная корольков или маленьких синиц, но никак не дроздов. Весенние кочевые стаи рябинников уже не обращают внимания ни на уцелевшие ягоды калины, ни на рябину и боярышник. Раньше скворцов появляются они в долинах вскрывшихся рек, собирая по еще не залитым полой водой берегам и луговинам ожившую мелкую живность.

Рябинник, как и другие дрозды, не замечен в причинении даже небольших неприятностей своим пернатым соседям. Наоборот, там, где гнездится хотя бы пара этих шумливых и смелых птиц, завзятые разорители чужих гнезд не могут поживиться легкой добычей — птенцами или яйцами мелких мирных птиц. Да что мелких: даже сильных мира птичьего не дают рябинники в обиду, если те гнездятся с ними рядом. Они умеют прогнать со своего участка белку, которая не упустит возможности обездолить зяблика или мухоловку. Ворона и сорока сами предпочитают не заглядывать туда, откуда раздаются словно бы недовольные покрикивания рябинников. Мне довелось быть очевидцем, как семейная пара этих дроздов за несколько секунд рассеяла целую стаю холостого воронья, осадившего гнездо орлов-карликов, которые, не будь у них таких решительных соседей, могли бы остаться без потомства. Поэтому у рябинника нет особой необходимости выводить птенцов, как другие дрозды, дважды в сезон. Для процветания популяции достаточно и одного. Конечно, ловят рябинников и ястребы, но не чаще, чем других его сородичей. Вороны разоряют его гнезда и остаются безнаказанными, но лишь тогда, когда человек своим присутствием мешает хозяевам защитить дом от грабителей.

Пренебрегая возможной опасностью, рябинники и не пытаются держать в тайне месторасположение своего гнезда. Особенно в дни его строительства, которым занимается только самка, но при обязательном и неотступном сопровождении самца, которому не надо охранять семейную территорию от вторжения других пар. Там, где поселяется первая семья, она так и выводит птенцов в одиночестве, полагаясь в защите участка лишь на самих себя. Но в обжитых рябинниками урочищах гнездятся самые настоящие колонии, в которых держатся друг друга десятка полтора-два, а то и больше пар. В сквере небольшого поселка под Воронежем лишь на одном дереве тополя построились одиннадцать семей рябинников. Как грачи. И ни одной открытой ссоры, ни иного проявления неприязни в этом крикливом птичьем поселении не замечалось от появления первых птиц до вылета слетков. Шумно, но мирно жила колония, и местные сороки облетали ее далеко стороной.

Среди пяти видов среднеевропейских дроздов рябинник как певец стоит на последнем месте. Да не только среди родни, но и среди прочих певчих птиц не знаменит он песней. Как территориальный сигнал она ему и не нужна. Скорее своим неблагозвучным, но зато и негромким щебетанием самец выражает лишь весеннее настроение, поэтому поет не только в колонии, но и в стороне от нее, и даже на лету, возвращаясь к дому с дальней кормежки. Поэтому во время сооружения гнезда он не отвлекает пением внимание на себя, а, сопровождая самку и следуя за ней налегке, своим сердитым «чакчаканьем» как бы оповещает: мол, гнездо наше здесь, но держитесь от него подальше. И только в эти дни поведение птиц подсказывает, кто самец, кто самка, ибо нарядами они оба одинаковы до перышка.