В бесценный памятник русской истории и литературы «Повесть временных лет» летописец включил легенду о путешествии проповедника Андрея по славянским землям. Он отправился вверх по Днепру и пришел в те места, где стоит сейчас Новгород, оттуда отправился к варягам. Вернувшись в Рим, проповедник рассказал: «Удивительное видел я в славянской земле на пути своем сюда. Видел бани деревянные, и разожгут их до красна, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые и бьют себя сами, и до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые, и обольются водою студеною, и только так оживут. И творят это всякий день, никем же не мучимые, но сами себя мучат, и то совершают омовенье себе, а не мученье».

Рассказ о бане был помещен в «Повесть» с великим помыслом в назидание потомкам. В нем говорится о том, что просвещенные иноземцы, побывав на Руси, были восхищены тем, «как моются и хлещутся» славяне, повсеместно «соблюдая чистоту телесную».

Своим умозаключением пытливый иноземец воспринял славянскую баню как чудо, тем не менее его рассказ правдив и точен. Ему более тысячи лет. Сами же новгородцы не описывали баню в те времена только потому, что для них она была обычна.

С XI века, а точнее еще с более раннего времени вплоть до наших дней, курная баня (то есть топящаяся по-черному, без дымовой трубы) не претерпела серьезных изменений. Она и по сей день успешно моет, лечит и радует людей по деревням Новгородчины, Беломорья и по всей Сибири.

Русская баня, топящаяся по-черному

Природные условия Севера с резкими перепадами температуры умудрили его жителей, при избытке леса — строительного материала и топлива, сотворить парную баню. Строились во избежание пожаров в стороне от жилых домов и обязательно на берегах речек и ручьев. Был и такой расчет: воду носить ближе, речная вода мягче и моет лучше.

Сруб рубили из еловых бревен, он состоял из двух отделений: предбанника и парилки. Для лучшего удержания тепла в бревнах вырубали широкие пазы. В них закладывали обильный слой моха — материала с высокими теплоизоляционными свойствами. На потолочный настил из плах стелили в несколько рядов бересту, поверх нее накладывали толстый слой моха и все загнетали пластинами дёрна. Крышу ставили двухскатную из продороженного теса. Двери из двухдюймовых досок, скрепленные шпонками, тщательно подгоняли к косякам и навешивали на кованые петли. Пол настлали с уклоном под полок. Под полом рыли яму для сточной воды.

В ряд с каменкой устраивали полок с таким расчетом, чтобы сидящий на нем человек не касался головой потолка, а по ширине так, чтобы двое могли лечь, не стесняя друг друга. Напротив полка прорубался проем в стене для двойных рам, а напротив кменки — ветрянка для выхода дыма и регулировки температуры с помощью задвижки. Справа от выхода стояли два ушата — в углу для горячей воды, ниже ветрянки — с холодной. От ушатов вдоль стены, а также вдоль боковой стенки до полка шла скамья-рундук. Перед полком приступок. Непременно имелась и передвижная скамейка. Шайки, изготовленные из тонких осиновых клепок, держали на полке или на задней скамье.

Самое главное в бане — каменка, накопитель тепла. Как правило, ее размещали с левой стороны от входа из предбанника. Занимала она чуть меньше четверти парилки. Для каменки выбирали определенные камни, окатанные ледником. Колотых камней синего цвета избегали, они испускают угар. Переднюю часть каменки, устья или чело, складывали из трех камней — троекамень. За ним по форме яичной скорлупы выкладывали топку. Свершить арку над топкой дело непростое: валуны диаметром не более 15—20 см укладывали так, чтобы они заклинивали друг друга и не проваливались в топку. Поверх купола клали камни меньшего диаметра, а поверх них насыпались камушки от куриного яйца, до воробьиного. Толщина стенок и купола 75 см, высота — 1 м 10 см. Пламя нагревало равномерно в экономично все части каменки. Дым проходил меж камней как сквозь сито, а сажа догорала в кладке купола.

Бани испокон веков топили в субботу и перед великими праздниками. Топить баню иногда доверяли подросткам, но чаще это дело справляли пожилые люди. Рачительный хозяин с весны готовил березовые или ольховые дрова. Дым от березовых дров содержит деготь. Он оседает на потолке и на бревнах стен, дезинфицируя и покрывая их как бы черным блестящим лаком. Прогрев каменки в зимнее время длился до трех, четырех часов и более. В это время банщик наполнял оба ушата водой и закладывал на раскаленные угли гладкие, без трещин камни. Калились они докрасна — «разожгут их докрасна». К этому времени дым уже весь выходил из бани через ветрянку в раскрытые двери. Банщик двумя промоченными лопаточками выхватывал из топки каленыши и один за другим опускал в ушат. Таким способом вода нагревалась почти до кипения. Из топки во избежание угара начисто выгребали угли и золу. После этого банщик старым распаренным веником обметал потолок и стены, скатывал горячей водой скамьи и полок, плотно перекрывал ветрянку задвижкой и закрывал дверь, подперев ее батагом. Так баня выстаивалась не менее часа. Тепло равномерно растекалось по всему помещению, прогревался пол, исчезал угар.

Дома хозяйки готовили чистое белье, прокатав его еще раз на скалке рубелем. Кто-нибудь из мужчин забирался на чердак в снимал пару веников, один для мужчин, второй для женщин. Березовые веники, «прутья молодые», заготовляли в июне на каждую семью не менее 35 пар. Лист березы в это время еще не затвердел, взлом прутьев и листья источают ароматный сок, который потом, в распаренном виде способствует предупреждению заболеваний. Веником парились только один раз. Использованные не выбрасывали, ими подметали волы. Изношенными — голиками, женщины по субботам драили полы, а весной, до наступления полевых работ, стены и потолки.

В первую очередь в баню шли мужчины с парнями-подростками, обязательно натощак. С собой брали белье, веник и туесок квасу. Святое с себя белье растряхивали в развешивали на грядку-жердочку, прилаженную вдоль стенки каменки, с тем расчетом, чтобы оно прокалилось от случайных паразитов в незримой нечисти. Старший из мужчин готовил веник: размачивал его в шайке горячей воды, потом клал на каменку и, спрыснув изо рта квасом, поворачивал вкруговую до тех нор, пока от него не начинал исходить легкий ароматный дух, а листья становились мягкими, но не липкими. Пока еще в бане нет пару, все мылись, иногда со щелоком, растираясь мочалками. После этого давали пар, плескал на каменку квасом. Жар от него поднимался легкий, необжигающий, с кисловатым запахом горячего хлеба. Преподобный византиец Андрей определил это как «обольются квасом кожевенным», но это был только запах хлебного кваса, схожий с запахом хорошо выделанных кож.

Чаще двое мужчин, надев, чтобы не жгло, на руки рукавицы, а на головы шапки, чтобы головы не перегревались и не екало сердце, забирались на полок и поочередно начинали «хлестать» друг друга, «поднимать на себя прутья молодые и бить себя сами». Постепенно с нарастающим азартом веник перехватывали из рук в руки, ни на мгновение не оставляя его без действия. Парильщики издавали восторженные возгласы «ох», «ах», «ух» в просили того, кто находился внизу, поддать еще жару. Так они доходили до самозабвения и «до того себя добьют, что едва вылезут, чуть живые». Наконец наступал такой момент, что жар становился невмоготу, в тогда они срывались с полка, выбегали из бани, бросались в сугробы снега зимой или в речку летом «и только так оживут». Автор повествования о славянской бане принял было это за мучение, но вывод сделал полноценный: «и то совершают омовенье себе, а не мученье». Пребывание в снегу или в речке после парилки допускалось недолгое, в противном случае оно могло обернуться простудой.

После бани каждому члену семьи входило в обязанность расчесывать мокрые волосы частым роговым гребешком, положив перед собой нагретый заслон, съемную железную дверцу от русской печи. Бабушки, расчесывая волосы внучатам, приговаривали: «Частой гребешок волосам дружок, он ровняет их, как иголки, чтоб в них не водились полки».

К выходу мужчин из бани был готов кипящий самовар с чайником на конфорке, заваренным чаем или целебной травой — по надобности. После обильного потовыделения, выброса с ним вредных солей и шлаков, после тепловой встряски в интервале чуть не в 100 градусов, организм требует, жаждет воды. Чаепитие после бани обязательный ритуал, у северянина баня без чая не баня. Мужчинам разрешалась добрая стопка можжевеловой настойки, ее закусывали хребтиной просоленной трески или малосольной семгой с ржаным или ячменным хлебом. Спать ложились рано (молодежь, конечно, бежала на посиделки), спали без ограничения, чуть ли не до воскресного обеда. А с понедельника всю неделю могли в любую стужу творить самую тяжелую работу; рубить лес, таскать бревна.

Необходимо отметить, что баня служила еще и всесторонней лечебницей. При малейшем ознобе, насморке, колотье в груди, ломоте в суставах и пояснице она приходила на помощь. Лечение теплом (современная гипертермия) было распространено повсюду от Кольского полуострова до Чукотки и применялось с большим успехом. Были среди пожилых людей старицы и старцы, которые умели пресекать недуги с помощью массажа и веника, знали, когда и как ставить на грудь и поясницу кровесосные горшочки-банки, специально изготовленные для этой цели гончарами. За лечение не полагалось никакой мзды, кроме как хорошего угощения. Это умение не было знахарством. Любое знахарство — нашептывание, привораживание, заклинание — в корне пресекалось сельскими интеллигентами и церковью. Распаренные «прутья молодые», то есть листья березы, при высокой температуре устраняли и кожные заболевания — грибки и экземы, возникающие на Севере от обильного гнуса. Баня служила и санитарным пунктом. Температура, доходящая до 90°C и выше, дым со следами дегтя дезинфицировали одежду, что, бесспорно, создавало барьер для распространения заразных заболеваний. Баня в хозяйстве северянина — чистилище, предвестник праздника, здоровья и отдыха. О ней говорили уважительно, с почетом, содержали в предельной чистоте и порядке.

Тысячу, пятьсот да и пятьдесят лет тому назад у крестьянина при сооружении бани были только бревна, камни, береста и мох-сфагнум, а из инструмента — топор. В наше время при строительстве бани есть возможность применить разнообразные материалы и инструменты. Современные семейные, домашние бани, взяв на вооружение испытанные веками печь-каменку и березовый веник, нисколько не утратили своей необходимости и как часть уюта, как залог здоровья. Они по-прежнему служат «соблюдению чистоты телесной» и хорошему настроению.