Он слишком строг, чтоб попросту с ним знакомиться. И он слишком пугающий, чтоб хотелось его поближе узнать. Неприступная, наглая колючка, незваный пришелец пастбищ и сорных пустошей, неизменный страж оврагов, обрывов, пересохших стариц — чертополох так нелюдим, что, кажется, и не набивается в зеленые друзья. Нравится — принимай, не приглянулся, не сладил — сторонись. Но как он интересен, как он привлекателен, когда все-таки познакомишься с ним, поймешь его суровую, беспощадную красоту! Это растение вне соперничества по выбору средств самозащиты, стойкости и жизнелюбия. Величия ему тоже не занимать.

Расправляется, взрослеет чертополох быстро. Только вроде бы распласталась обширная розетка резных колючих листьев, а вот уже и стебель кустистый поднялся, и зеленые клубки головок раскрылись, обнажив кружки пунцовых соцветий. В жарынь цветки распяленные, навыкате, благоухают спертым, сладковатым духом; к непогоде они сжимаются, зеленые клубки с пунцовыми вихрами подергиваются черепитчатыми, отогнутыми кнаружи листочками колючей обертки. А уж как любят наведываться в чертополох шмели! Роются день-деньской в плотных щетках, жужжат немолчно, сбирая с цветков медовый ясак, паломничают от колючки к колючке. Тут же мелькают чертополоховки — бабочки-репейницы.

А коли шмелям дело нашлось, то и пчелы не отстанут. В зарослях будяков (местное название чертополохов) неотрывно снуют пчелы. Будяковый мед по виду чуть зеленоватый, а то и янтарный — душист, целебен. Где много чертополоха, там рано тяжелеют улья: пчелы сноровисто отстраивают и запечатывают свои рамки. Щедрый мед там каждый сезон безотказен к выломке сотов, к выкачке. Уникальная медоносность ставит будяк в разряд хозяйственно полезных растений.

Постоит неприглядная колючка до склона лета, порядком намозолит глаза прохожим, затем как бы поблекнет, зачахнет, подернется сплошь острейшими иглами. На месте ярких шишек соцветий теперь повиснут долу жесткие корзинки с ватой: это зрелые семянки, снабженные поверху хохолками из многорядных белых волосков-летучек. Усохший стебель пожух, сжался, но и таким не утратил прежней ярости — каждая частица чертополоха клыкаста, занозиста, недружелюбна. Темно-зеленый еж превратился в серую ехидну.

И все-таки будяк наш по-своему притягателен. Видно, не зря ему в русской прозе уделены самые проникновенные строки. «Я набрал большой букет разных цветов и шел домой, когда заметил в канаве чудный малиновый, в полном цвету, репей того сорта, который у нас называют «татарином» и который старательно окашивают, а когда он нечаянно скошен, выкидывают из сена покосники, чтобы не колоть на него рук. Мне вздумалось сорвать этот репей и положить его в середину букета»,— так начинает Лев Толстой свою повесть «Хаджи-Мурат».

Чертополох писатель здесь называет репьем неспроста, ведь трава эта в народе исстари слыла как колкий репейник, репье и татарник.

А вот еще из классической прозы. «Колючие чертополохи на жирной и влажной почве цветника (вокруг него был большой тенистый сад) достигали таких больших размеров, что казались чуть не деревьями»,— читаем у Всеволода Гаршина. Да, на тучных бросовых землях будяк поднимается на полтора и два метра, сомкнувшись в непроходимые, свирепые заросли. Владимир Короленко оставил такие строки: «Следы межников и грядок давно исчезли под необыкновенно буйной порослью белены и чертополоха, защищенных от лугового ветра». И, наконец, Константин Паустовский оригинально запечатлел чертополох. «Играли мы в овраге за усадьбой, где густо рос около плетня чертополох-будяк, красные его цветы и листья с колючками издавали в жару приторный запах»,— читаем в его воспоминаниях «Далекие годы».

Род чертополохов насчитывает около 120 видов. Эти колючки широко распространены по всей Европе, Северной Африке и Западной Азии, как заносные растения попадаются они в Америке и Австралии. В нашей стране обыкновенны почти сорок видов чертополохов, часть из них доходит вплоть до арктического пояса. Наиболее представительный и во многих отношениях интересный вид — чертополох поникающий (Carduus nutans). Это именно он описан в проникновенном отрывке из «Хаджи-Мурата» Л. Толстого, это им любуются натуралисты по обочинам большаков и среди выгорающих выгонов. Его крупные тяжелые корзинки не торчат вверх, а как бы свисают на голых, чуть подернутых войлочном цветоносах, отсюда и название — поникающий. Обширный развалистый стебель, густо усаженный колючими крыльями, в поперечнике округлый. несколько бороздчатый; резные листья яркие с обеих сторон, нижние сужены в черешок, а верхние — низбегающие. Все листья снабжены колючками, посредине пластинки заметна толстая жилка.

Цветки поникающего чертополоха трубчатые, мелкие, общее число их — до ста; венчик чаще пурпуровый, но бывает и розовый, ложе корзинки мясистое, плоское, со щетинками. Голые цветоносы и ложе кое-где употребляли в пищу после варки.

Растение это двулетнее, в первый год разрастается лишь розетка крупных кожистых колючих листьев, на второй год появляется высокий ветвистый стебель, вздымающий колючие шишки соцветий. Плодоносит чертополох в августе, доверяя резвым ветрам свои летучие семянки. Между прочим, в его семянках обнаружено до тридцати процентов жирного масла. Так что этот будяк декоративен, нектароносен и масличен. Скотом не поедается — ранит, хотя листья и богаты переваримым белком, клетчаткой. На сенокосах легко выводится подкашиванием. Ежели не удалишь вовремя — засорит зеленое угодье, заглушит возле себя ценные травы.

В народе чертополох прозывали еще волчец, шишебарник, дедовник, драпач, царь-мурат, басурманская трава, чертогон. Как тут не вспомнить «В лесах» Павла Мельникова-Печерского: «А это чертогон-трава, гонит бесов, порчу, колдунами напущенную, сурочивает, всякие болезни целит и девичью зазнобу унимает». К мистическому значению восходит и само слово «чертополох», стало быть, полошит чертей, враг нечистой силы. В давние времена верили, что эта неприступная колючка наделена сверхъестественными свойствами.

В средней полосе России, помимо поникающего, весьма обычен и чертополох курчавый. Корзинки соцветий у него небольшие, прямостоячие, цветоносы доверху покрыты колючими крыльями; предпочитает сырые леса, края болот, низкие побережья. Пасечники дорожат им как отменным пчелиным пастбищем.