К ночи в зимний городской парк слетаются тысячи и тысячи ворон, галок, грачей. Всю долгую пятнадцатичасовую ночь (какой бы она ни была — морозной или теплой, метельной или звездной) не шевелясь, просидят на голых ветках черные птицы. И почти каждую ночь — от старых ран, от птичьих болезней обрывается чья-то жизнь, и падает мертвая птица на снег, даже не успев раскрыть крылья. На рассвете, когда воронье, словно в паническом бегстве, покидает место ночевки, среди опустевших крон серой тенью проносится ястреб-тетеревятник. Черное пятно на белом снегу — это его добыча. Ощипав на месте еще неостывшего грача или галку и оставив там только россыпь темных перьев, улетает ястреб с тушкой в дальний угол парка. И прежде чем раздадутся на аллеях голоса лыжников, сытый хищник устроится на удобной ветке и в полудреме будет коротать короткий февральский денек. Вот так, не проливая ни капли чужой крови, самый птицелов из птицеловов может прожить всю зиму, собирая птиц, погибших вовсе не по его вине.

Но в ближайшем охотничьем хозяйстве такой же ястреб за ту же зиму может буквально опустошить угодья, переловив по опушкам всех куропаток, а в лесу неосторожных соек. От его когтей нет спасения белкам, и даже не у каждого зайца есть шанс остаться живым после встречи с сильным хищником. Такой оторвет голову и сове, высмотрев ее на ветках дуба, не сбросившего на зиму листву; будет подкарауливать на перелетах голубей и ворон, летящих к местам кормежки и обратно; не упустит случая схватить занятого работой дятла или выскочившего днем на снег такого мелкого хищника, как белая ласка.

Летом же тетеревятники все как один ловят только птиц ростом от воробья до утки или курицы. Даже в голодные дни ни один ястреб не позволит себе опуститься до ловли стрекоз и кузнечиков подобно хищным птицам — чеглоку и канюку. Тетеревятники с детства приучены только к птичьему мясу. Манера нападать на жертву из засады, а не в открытой погоне, предпочтение птиц всякой другой добыче, суровый облик пернатого хищника и его скрытность не могут вызвать к нему симпатии у тех, кто видел или хотя бы понаслышке знает о его «злодеяниях и разбое, коварстве и кровожадности». Но, как оказалось, тетеревятник не более кровожаден, чем благородные соколы, и никогда не убьет, чтобы сделать запас впрок. Это охотник-птицелов, которому, если он сыт, даже смотреть не хочется на самую легкую и самую вкусную добычу.

В течение пяти лет ученые-орнитологи вели наблюдения за птичьим окружением одной и той же пары тетеревятников, гнездившихся все пять сезонов в одном и том же урочище. Самка начинала насиживать яйца, когда весна едва только пробиралась по широким просекам в глубь леса, когда не заглядывали еще туда самые первые ее спутники, овсянки и зяблики. В развилке высокой прямоствольной березы ястребиное гнездо (помост метровой ширины) было видно всем в неодетом лесу за добрую сотню шагов. Все видели и желтоглазую наседку и ястреба-отца, который приносил ей корм. И они тоже видели всех.

Но, несмотря на такое грозное соседство, с каждым днем апреля в урочище прилетало все больше и больше птиц: от зари до зари звучали песни дроздов, зарянок, долбили дупла дятлы, тянули в сумерках вальдшнепы. А в канун Первомая запевал и соловей.

Это кипение птичьей жизни на первых порах создавало представление, что ястребы не трогают своих пернатых соседей, что у хищников какое-то особое отношение к тем, кто смело селится рядом. А тем временем самки дроздов, зябликов, мухоловок строили гнезда на соседних с ястребиным гнездом деревьях; откладывали яйца и начинали их насиживать. Но вскоре спокойная птичья жизнь кончилась. Самки были схвачены ястребом в собственных гнездах, ощипаны и отданы на съедение его растущим птенцам. Пернатые певцы-отцы даже не ведали, что случилось с их семьями. Не видя своих самок, они постепенно покидали урочище, но на следующую весну оно снова звенело от их же песен. Вывести птенцов удалось только тем мелким птицам, которые гнездились в дуплах.

Свое гнездо тетеревятники начинают строить в самом конце зимы, ломая тонкие веточки и укладывая их в развилку толстых сучьев. Через год-два без всякой видимой причины они могут в нескольких метрах от первого построить второе гнездо и вывести в нем птенцов, потом снова возвращаются в старое гнездо и, подправив его свежим материалом, выращивают в нем новое поколение. Когда появляются птенцы, на гнездо каждое утро укладываются зеленые ветки. Постепенно помост становится шире и просторнее. Это родители делают для того, чтобы подрастающие птенцы не выпали из гнезда.

Как показали наблюдения, свободное (второе) гнездо пустует не всегда. За те же пять лет его дважды занимала семья канюков, мирно уживающаяся со своими дальними сородичами — ястребами.

Ястреб-мать, наверное, самая первая из местных птиц, уже в апреле начинает менять старое, поношенное оперение на новое. Лежа на гнезде, она выщипывает мелкие пушинки и пускает их, словно развлекаясь, по ветру. Несколько пушинок обязательно зацепятся за прутики постройки. Именно по этим пушинкам можно безошибочно угадать, что в гнезде наседка,— спугивать ее нельзя. Перья покрупнее, и самые крупные полетные, редко падают под гнездо, к подножию дерева. Самка выдергивает их, отлетая в сторонку. Ястреб-отец начинает линять чуть позднее и теряет свои перья где попало.

Самка — хранительница и защитница гнезда. Это рослая и сильная птица. (Когда пара вместе, то ястреб рядом с ней кажется птицей-подростком.) Самка неотлучно живет с птенцами. Кормит она их тем, что приносит с охоты самец. Кусочки мяса мать вкладывает в рот каждому, а куски с косточками проглатывает сама. Когда птенцы начинают обрастать пером, она весь день сидит в сторонке, присматривая за ними, но в дела их не вмешивается. Если поблизости серые вороны обнаруживают гнездо ястребов, то мать решительно отвлекает их внимание от своих детей. Для этого она взлетает на вершину березы, чтобы быть повиднее, и вся ярость ворон, увидевших одного из самых заклятых врагов своего рода, обрушивается на нее. Как ни стараются вороны нанести ей удар, она, сидя на месте, так же легко уворачивается от них, как и в полете. В такие минуты нельзя не восхищаться ее отвагой и материнской самоотверженностью перед двумя-тремя десятками беснующихся ворон.

Тетеревятники — молчуны даже среди хищников. Самец, принеся добычу, негромко подзывает самку, чтобы она взяла ее. Если обитатели гнезда в опасности — тоже слышится за деревьями его гиканье. Но вот когда молодняк покидает гнездо, все другие птичьи голоса заглушаются криками ястребиной семьи. Слетков надо кормить, и охранять, и предупреждать, и учить охотиться. Потому-то так рано гнездятся тетеревятники, чтобы успеть обучить молодых ястребов родовым приемам охоты на неопытного и неосмотрительного молодняка других птиц. А им в конце июня начале июля буквально кишит любой лесок, любая рощица.