В почин лета юный травостой свежо сияет рослыми цветами. Как ни перемешивает вей-ветерок порывистую зелень, ни гнет долу, а головки и корзинки всё наверху, будто плавают, покачиваясь, на изумрудных волнах. Но вот стихло. Под июньским небом, облитым солнечным светом, снова замерли во всей красе травы — рослые, веселые, душистые. Кто ж не полюбуется тут крупной луговой ромашкой — нивяником! Куда ни взглянешь, лучатся его кипенно-белые диски, сверкают, заглушая разномастные тона и расцветки. Чистая заросль нивяника — заправский ромашковый сугроб, прелестный, обаятельный, незабываемый.

Коротка эта ликующая пора сочного луга. Стоит запылить, заматереть злакам, и краски нарядных трав несколько поблекнут, потускнеют. Одним из первых сбавит великолепие нивяник, ведь цветущая молодость его — двенадцать дней. Нет, попадется он и потом, но не в том обилии, как прежде. Изреженно ромашник дотянет вплоть до листопада, до суровых осенних дней. Совсем же померкнет, потухнет разве что от мокрого снежка — соперника по ослепительной белизне.

Белизна ромашек. Зачем, казалось бы, соцветию нейтральная окраска? Куда лучше лиловая или розовая, ан нет — белая. Когда ж задумаешься, обнаружишь и здесь смысл. Судите сами: белая окраска наружных язычковых цветков как бы контрастирует с желтыми
срединными, стало быть, выделяет корзинку, делает ее более заметной для шестиногих опылителей. Краевые цветочки бесполы, назначение их чисто вспомогательное — зазывать насекомых: наведайтесь — заготовлено угощение! Срединные трубчатые цветочки — с тычинками и пестиками — щедры на медовый взяток и желанного посетителя не отпустят без гостинца. Пособил — получи, таково извечное гостеприимство в зеленом царстве.

Нивяник верен своему семейству: все его цветки собраны в корзинку. И то, что в быту называют цветком,— не иначе как корзинка, сложное соцветие, отчего и семейство наречено сложноцветным. Уместно теперь выяснить отношение нивяника к ромашкам. Строго говоря, нивяник не ромашка, и если по старой привычке его прозывают чужим именем, то виновато сходство. При беглом взгляде оно между нашим цветком и ромашками поразительно. Но когда приглядишься, то среди них вскрываются и значительные различия. Век ромашки — одно лето, стебель она имеет ветвистый, а листья перисто-раздельные. Нивяник — многолетник, с одиночным стеблем и цельными очередными листьями: нижние лопаточкой, по краям городчатые; верхние — вытянутые, с зазубринками. Цветочное ложе — плоское, плотное, снаружи в ямочках. Потом — корзинки. Нивянка держит на конце стебля одно соцветие, но крупное и без запаха; ромашки предпочитают обзавестись несколькими, пусть и мелкими. Вот хризантемы-хладолюбы, те действительно родственники нашей прелестной травки. Среди махровых хризантем каких только форм нет: и каскадные, и ниспадающие, и висячие. Причудливые, не правда ли? И все-таки — родственники...

Самый известный в нашей стране — нивяник обыкновенный (Leucanthemum vulgare), или поповник. Другие три его братца попадаются реже. Рост поповника — от 15 до 80 сантиметров, корневище имеет укороченное — заглубляется оно косо или горизонтально. Стебли одиночные, прямые, без веток, но с большим числом листочков. Корзинка опирается на длинную ножку. В Западной Европе можно встретить нивянку без крайних белых цветков, что значительно обедняет ее нежный облик; у нас же этот вид — «лепестковый»: кому не приходилось обрывать крайние цветочки — любит, не любит! Растет на лугах, полянах, паровых полях, по склонам и в кустарниках. В Армении и Грузии поповник иногда раскидывается обширными зарослями. Такая чистая россыпь изящного цветка кажется поистине сказочной, особенно на фоне зеленых гор.

Нивяник прочно занимает свое место в травостое. Возможно, что этому помогает его значительная плодовитость: одно растение приносит за год пять и более тысяч семян. А вегетативное размножение, оно как бы под землей распространяет дополнительные побеги. Заложатся на шейке и корнях почки, набухнут — и глядишь, по весне выскочили на свет новые нивяночки. Оттого-то белоголовой травке не страшны покосы и вытаптывания.

Хозяйственный прок от нивяника обыкновенного относительно невелик. Кроме замечательного облика, натолкнувшего селекционеров на выведение красивых садовых форм поповника, цветок этот ценится пасечниками за медоносность, а красильщиками — как сырье для приготовления желтой краски. Использовался он и в народной медицине: отваром из головок лечились от простуды, кашля, лихорадки и зубной боли. В древнем травнике о сушеном поповнике, в частности, сказано: «Запах имеет легкий, вкус острый, пронзительный, перечный, силу мочегонную, разводительную, горячительную и раны заживляющую; его в отварах с водою пьют от чахотки и грудных мокротных болезней, от удушья холодного и разных нечистых сыпей; еще пособляет снаружи от зубной боли; его траву кладут на зубы, и он сильно гонит слюну. Его толченого мешают с коровьим маслом или с свиным салом и делают мазь, полезную от чесотки». Зелейщики — искатели целебных трав, частенько страдали от нивяника: сухой и растертый сбор раздражает гортань, бронхи, слизистую рта и носа, вызывает на коже зудящую сыпь, вредит глазам. Кстати, этим же сбором выгоняли блох, оттого трава еще слыла блохогоном.

Домашним скотом нивяник не поедается, хотя, известно, что его молодыми стеблями лакомятся овцы. Охотно едят нивяник зайцы, а из птиц — утки и прибайкальский тетерев.

Слово «ромашка» — от латинского romana, что означает «римская»; заимствовано нашими предками от поляков. Произошло это, по-видимому, в века весьма отдаленные. Так, уже в «Травнике Любчанина» 1534 года нивяник обыкновенный поименован романовой травой, Романовым цветом: «емли цвету романова». В одном документе XVII века упоминается «160 пучков роману», а в лечебнике первых годов восемнадцатого столетия читаем: «вели дать для моек головной болезни масла романова». Сейчас «ромашка» воспринимается как исконно русское слово.

Простонародные названия нивяника: белица-трава, бельца, белинница, белюшки, белоголовник — все от основной окраски корзинок; Иванов цвет, лесовая марьяша, поромон, романец белый, солнешник, тягун — другие местные прозвища поповника.

...Когда в трескучие стужи оконницу затянут причудливые ледяные травы, то среди папоротниковых вай, если помечтать, угадаешь и роскошные цветы. Мороз-рисовальщик выводит на стекле излюбленный мотив кружевниц — махровые ромашки, или хризантемы, что так родственны нашим нивяникам — завлекательным глазам молодого лета.