После сброса талых вод солнце наскоро подбирает лишнюю влагу. На буграх уже обсохла почва, прогрелась заметно. Теперь и в редколесье станет посуше. А как шибче дохнут теплые вешние ветры, со дня на день проглянут первые цветочки. Трогательно видеть их до зеленого полога листвы. Среди этих трав немудрено отыскать живучку ползучую (Ajuga reptans), ютящуюся подле комлей стволов, по кустарникам, на склонах да увалах. Если в начале мая пройтись лугом, то и там на гривах повстречается непритязательная травки. Оттого и живучка, что после снега живая. И к тому же цветет наперекор жестким утренникам.

Долго виднеются лазоревые венчики живучки. Уже и пологом зеленым накроются деревья, и листва загрузнет, заматереет, а эта стойкая, живучая травка все не прекращает цвести. С мая по середину июля держится украшенной...

В жаркий летний день сено бывает особенно душистым. Подкошенная трава сохнет в рядке скоро, только переворачивать не забывай. Приятный запах сену сообщают многие травы — донник, полынь ясменник, зубровка, но всех ароматнее душистый колосок (Anthoxanthum odoratum). С какого бы угодья ни привезли сено, оно благоухает: примесь душистого колоска обязательно есть. Только в разном количестве присутствует эта приятная трава. В суходольном сене душистого колоска бывает больше, чем в сене, взятом с мокрого луга. Потому-то последнее и менее пахуче.

Знатоки кормовых трав уверяют, что небольшая примесь душистого колоска в сене весьма желательна. Такой корм с большим аппетитом поедается животными. Запах кумарина, присущий колоску, освежает вкус всей сушеной травы. Благовоние не исчезает из корма и через месяцы хранения в стогах. Надо лишь сенокос не затягивать, да быстро сушить траву...

«Есть трава именем плакун, растет возле рек и озер высока, в коноплю, цвет багров...» — так старинная народная молва представляла одно из загадочных растений — дербенник иволистный. В этом описании, по существу, все точно. Дербенник действительно растет возле рек и озер, стебли его тонкие, гранистые и высокие, как у конопли, оканчиваются багровыми или лиловыми соцветиями. Что касается прозвища плакун, — иволистный дербенник им наделен с времен незапамятных. Сначала это прозвище возникло в преданиях и сказках, затем проникло в ботанический обиход, соперничая с научным названием уже которое столетие.

Плакун-трава, согласно легендам, «открывает приступ к заклятому кладу», превозмогает нечистую силу, заставляя плакать злых духов. Собирали плакун на утренней заре в Иванов день. При выкопке корня никаких железных вещей иметь с собой не полагалось...

Юное лето — июнь справляет праздник свежей листвы. Клейкая, душистая, прочная, она преображает, разлохмачивает кроны, зеленым ливнем низвергается с высоты и вроде бы смеется, нежась на солнце. А разнотравье вроде россыпей самоцветов. Каких только нет тонов и красок! И больше всего аметистовых вероник, бирюзовых колокольчиков, лазуритовых гераней. Решительно нет времени краше и радостней. Лес в такую пору переполнен гомоном птиц, пропитан плодотворными соками земли, трав, деревьев. Пресекаются натиски холодов с их ознобными утренниками и хмурыми, заливистыми от ветров днями.

Посетите в такую пору влажную лесную опушку, и вы навсегда полюбите статную, загадочную травку — горец змеиный (Polygonum bistorta), по-другому — раковые шейки. И что за странное прозвище — раковые шейки, отчего бы оно? Но сперва о внешности растения, на вопрос ответим после...

На склоне мая каких только цветов не увидишь в юном травостое! Елани — лесные прогалины, опушки, луга и даже склоны оврагов сплошь сияют переливами живых самоцветов. Будто и вправду растения соперничают, кто пригожей и обаятельней. Каждая травка, и самая незаметная с виду, теперь по-своему хороша и уж решительно другой незаменима. Но почему же нас так трогают наиболее крупные цветки — нивяники, колокольчики, купальница, венерин башмачок? Покоряют красотой, изысканным обликом. Впрочем, размер не так важен. Незабудки, скажем, совсем невелики, а кто ж к ним равнодушен? И, напротив, таинственные цветки белены, каждый величиной с добрый пятак, не останавливают, не прельщают прохожего. Разумеется, дух соперничества неугасим в зеленом царстве, в ход пущено все — и выживаемость, и привлекательность, и даже коварство...

«Синий мундир, желтая подкладка, а в середке сладко». Что это? Конечно же, слива, которую все знают и любят. Как ценное плодовое растение она была введена в культуру не менее двух тысяч лет назад. Известный садовод Л. П. Симиренко в начале прошлого века писал: «Широкая культура сливы, и в частности венгерки (угорки), во многих местностях как на западе, так и у нас в России служит источником верного дохода населения, обусловливая его благосостояние».

Отгадка вышеприведенной загадки проста, однако гораздо труднее было решить вопрос, издавна волновавший плодоводов, — о происхождении сливы. Оказалось, что у столь обычной обитательницы наших садов нет дикого предка. В результате длительных поисков ученые отыскали прародителей груши, яблони, абрикоса, хурмы, дико произрастающих в природе, и лишь слива оставалась без роду-племени...

Февраль. С каждым днем солнце поднимается все выше и выше.

«Вчерашняя пороша лежит по насту, как пудра со сверкающими блестками. Каждый куст старого полынка, репейника, былинки, травинки, как в зеркало, глядится в эту сверкающую порошу и видит себя голубым и прекрасным». (М.М Пришвин, миниатюра «Голубые тени»)

Вчера была метель, а сегодня ярко светит солнце — такое нередко случается во второй половине февраля. Снег еще не успел покрыться городской грязью, и на нем отчетливо видны голубые тени от деревьев и кустарников. В эту пору в парке особенно хороша туя. Ее зелень радует глаз и напоминает о грядущем лете...

Грузинский поэт XVII века Гарсонам Чолокашвили в поэме «Восхваление плодов» писал:

Тут хурма сказала: «Прочим я не выскажу хулы.
— Но мои плоды сухие украшают асе столы.
Вкус мой сладок, я прекрасна. я достойна похвалы.
Мудрецы меня прославят, не оценят лишь ослы».

При упоминании хурмы в памяти тотчас же возникают крупные, мясистые, похожие на помидоры плоды хурмы восточной. Но поэт имел в виду вовсе не это растение, а хурму кавказскую. Ведь он говорит о сухих плодах, тогда как плоды хурмы восточной используются в пищу в основном свежими. Плоды хурмы кавказской значительно меньше — до трех сантиметров, обычно же 1,5—2 сантиметра. Отличаются они и окраской: в зрелом виде плоды хурмы кавказской буровато-черные с сизым восковым налетом...

Она зацветает поздно, в самый разгар лета. К этой поре и птицы смолкают, и нет в природе тех юных красок, чем так пленяли сочные травы. Да и неброска буквица, разве только когда приглядишься к ней, поверишь в ее оригинальность. Внешне она несколько напоминает глухую крапиву, только не так лохмата. Стебель буквицы тоже четырехгранный, листья волосистые, крупные цветки собраны на верхушке стебля. Как и глухая крапива, растение это из семейства губоцветных, особо почитаемого пасечниками, славится нектаром.

И все же буквица изящнее своих напарниц. Ее нижние листья широкие, продолговатые, на длинных черешках. Приблизительно такие же у свеклы, но те гладкие, а эти шершавые, пушистые. Листья буквицы так характерны, что, когда у других растений бывают такие же, их называют буквицелистными. Так, на горных лугах Тибета обитает голубой мак — прелестный «небесный» цветок...

Это, пожалуй, самая исполинская из наших трав. Ствол ее иногда разрастается чуть ли не с оглоблю. Листья, рассеченные на крупные доли, грубые, шерстистые и тоже величины необычайной. Борщевик за мощный облик так и прозван ботаниками — трава Геракла (Heracleum). В народных говорах зеленый великан известен как «медвежья лапа».

Борщевики селятся на поемных лугах, в ольшаниках, в логу и разреженных осинниках. Отыщутся борщевики в придорожном бурьяне и на жирной земле под разобранным жилищем, вместе с лопухами, полынями, крапивой, чертополохом, дурнишником и другими рудеральными (мусорными) растениями. Трава-геркулес заходит и на пастбище, но подолгу там не уживается — выпас гуртов мешает...