Осень, еще похожая погодой на лето, словно бы украдкой чуть-чуть подкрасила кроны груш в степных перелесках, листву кленов, обрызгала легкой желтизной зелень берез. Немного пожухли заросли рогоза у речных и озерных берегов. А ярко-зеленое поле сахарной свеклы, словно огромный ковер, лежит в квадратной золоченой раме из четырех ясеневых лесополос. До предела налились сладким соком белые корни — вот-вот начнется уборка, а чтобы ничего не пропало из урожая, уже скосили и свезли к фермам сочную ботву. А на следующий день остановилась на том поле последняя стая перелетных чибисов. И даже когда пошли по рядкам комбайны, когда засновали от дороги и обратно десятки автомобилей, птицы никак не хотели покидать кормное место. Вспугнутая на одном краю поля стая дружно перелетала в дальний угол или ненадолго улетала к прудам на водопой...

• Птицам полезно давать настои из ягод. Полстакана ягод нужно обварить стаканом кипятка, дать настояться в течение суток и понемногу добавлять в воду для питья.

Настой из ягод черники и черемухи следует давать слабый, так как концентрированный может вызвать у птиц запор.

• Всем домашним животным (рептилиям, птицам, млекопитающим) полезно добавлять в питьевую воду настой из листьев крапивы. 7—10 граммов измельченных сухих листьев заливают стаканом кипятка, настаивают до охлаждения.

• Канареек лучше всего приобретать осенью, начиная с сентября. К этому времени у них заканчивается линька и самцы поют во весь голос...

Миновала осень, и лес стал прозрачным, и слышно в нем далеко. Скрипят на разные лады под ветром деревья, стучат друг о друга оголенными ветками, ночами еще похохатывают черноглазые неясыти, днем сойки покрикивают, синицы и поползни посвистывают, да с раннего утра стучат-колотят лесные мастера — дятлы. По их стуку не всегда угадаешь, который из пяти видов дятла, что водятся в лесостепных борах и дубравах, добывает себе корм или строит зимнее жилье, но чаще всего это бывает самый обычный и самый известный большой пестрый дятел.

В лесу, где нет. больных деревьев, этот дятел жить не станет. Не потому, что голодно, а потому, что построиться негде. Негде птенцов выводить, негде ночевать, негде в непогоду отсидеться. И даже самый упорный и усердный не возьмется выдолбить дупло в здоровом дереве самой мягкослойной породы...

В восьмидесятых годах прошлого столетия в Кабилии (горная область в Алжире) был обнаружен неизвестный ранее вид птиц из семейства поползней. Sitta ledanti — такое название получил кабилийский поползень — имеет серо-голубую спинку, розовато-бежевое брюшко, черное пятнышко на голове. Обитает он на одной-единст-венной возвышенности и насчитывает немногим более десятка пар.

Находка в наши дни нового вида птиц — событие само по себе чрезвычайное, в данном же случае оно представляет особый интерес: проливается свет на некоторые явления, остававшиеся до сих пор для орнитологов загадкой.

Поползни — особое семейство, близкое к синицам, включающее 31 вид и широко распространенное в лесах и горных районах главным образом северного полушария. Это маленькие птички, скромно окрашенные, обладающие способностью великолепно бегать вверх и вниз по стволам деревьев и отвесным скалам. Гнезда строят в дуплах и углублениях скал...

В конце зимы старый лес почти так же молчалив, как и в пору глухого предзимья. Правда, нет-нет да и разнесется вдоль просеки барабанная дробь какого-нибудь дятла, удивленно или встревоженно засвистит поползень, спроваживая этого барабанщика со своего участка. На солнечных опушках в хорошую погоду начинают пересмешничать сойки. Но в сердце леса, в еще непроходимых овражистых урочищах бесптичье и безмолвие. Но именно в такой глуши задолго до прихода весны, когда еще держатся крепкие морозы, можно услышать как обещание грядущей смены сезонов первую настоящую птичью песенку, не очень громкую, но чистую, бодрую, хотя и коротенькую. Это законченная, звенящая трелька, которая то звучит на пределе возможности невидимого певца, чисто и звонко, то, наоборот, приглушенно и неясно, словно в четверть голоса...

Зимой день большого города начинается затемно. К утру мороз выжимает из стылого воздуха густую, игольчатую изморозь, которая отбеливает черное переплетение липовых и кленовых ветвей, искрится в голубоватом и желтом свете фонарей, поскрипывает под ногами. Словно бы выспавшись, резвее, чем вечером, катят по улицам троллейбусы и автобусы. Торопятся к остановке пешеходы, и никто не обращает внимания на тихий звук, который раздается из непроглядного кружева над головами и которого не было тут вечером: тихий-тихий, словно бы робкий синичий колокольчик. «Ци-фи, ци-фи, ци-фи» — как бы спросонок свистит на дереве невидимка-синица, и еще тише попискивает неподалеку другая. На полтора часа раньше лесных синиц, раньше самых ранних воробьев, ворон и галок проснулись и появились возле еще пустой кормушки синицы-горожанки...

В конце июля — в августе гнезда, покинутые птицами и незаметные среди буйной летней зелени, можно получше рассмотреть. Конечно, не все птичьи дома сохранились до конца лета и осени. Многие обветшали не только от изменчивой погоды — росли в них беспокойные, крикливые птенцы. А чье гнездо? Кто в нем жил?

Легко узнать гнездо сороки. Массивный шар в густом колючем кустарнике, на небольших елочках, соснах, в зарослях ивняка. Стали жить эти длиннохвостые красавицы и в центральных городских парках. Высота расположения гнезд чаще всего 1,5—7 метров над землею. Глубокая чаша обмазывается глиной, ветви переплетаются стеблями травы. Над ней — крыша из более тонких березовых, ивовых прутиков, вход — сбоку. Выстилается гнездо корешками, тонкими веточками. Старые гнезда сорок и ворон заселяют ушастые совы, мелкие соколы, утки-кряквы, воробьиные птицы...

Какой бы ни была весна на Русской равнине — затяжной или дружной, ранней или поздней,— птичий пролет на ее просторах по-настоящему начинается с разливами рек. Будто ломает стремительное половодье запоры на сотнях широких воздушных ворот, распахивая их для разной сухопутной и водоплавающей птицы. Шумит река, и днем и ночью шумят над ней крылья и голоса перелета: стаями и в одиночку, в чистом небе и под низкими тучами спешат на родину пернатые переселенцы. Чуть пританцовывая в воздухе, вольным строем летят чибисы; едва не касаясь кончиками крыльев собственного отражения в текучем зеркале, слетаются к месту бывшей колонии светлоперые чайки; на спокойном мелководье табунятся лысухи и речные утки; мельтешат на берегах дрозды, скворцы, трясогузки...

И мимо всех, сторонкой, над прошлогодними тростниками, над залитыми ивняками медленно-медленно, едва взмахивая широкими трехцветными крыльями, летит болотный (или камышовый) лунь. Будто и не летит, а плывет, чуть покачиваясь на воздушной волне...

Литье из олова известно человечеству с древнейших времен. Еще за 6 тысяч лет до нашей эры в Египте лили из олова украшения. Упоминания об этом металле встречаются в древнеиндийской, греческой, римской литературах. В античные времена в ходу были монеты и сосуды из олова.

Занимались литьем из олова и на Руси. До нас дошли утварь, украшения, предметы культа времен Киевской Руси. В XIII—XV веках ремесло это достигло большого развития на Украине, в городах Холм, Володимир, Перемышль, Луцк. В XV веке в Киеве был основан литейный цех, вырабатывавший оловянные изделия.

Оловянное литье широко распространилось при Петре I. В те времена в быту пользовались оловянными пуговицами, кубками, посудой, встречались и медали из олова. Тончайшим узором скрепляли слюдяные пластинки в фонарях-светильниках...

Искусство эмали, или, как ее называли прежде, финифти, уходит в далекое прошлое. Богатые художественные возможности, яркость красок, их вечная нетускнеющая свежесть, блеск, равный самоцветам, позволили ювелирам на протяжении веков постоянно находить новые формы применения эмали. Ею украшали предметы женского убора — ожерелья, подвески, диадемы, серьги, отделывали драгоценную посуду и церковную утварь, парадную конскую сбрую и оружие, предметы быта. Эмаль обычно сочетали с драгоценными камнями, сканью, чеканкой, гравировкой на золотой и серебряной основе.

И сегодня эмаль привлекает ювелиров, живописцев, графиков, скульпторов, монументалистов. На основе изучения старинной техники расширяется диапазон возможностей ее использования. Кроме традиционных изделий ювелирного и прикладного характера, эмаль проникает в архитектуру: ведь это самый подходящий и прочный материал, сохраняющий свой цвет невзирая на капризы погоды. Она находит применение в оформлении интерьеров, в декоративно-прикладном искусстве, дизайне и других областях...