 Тронный зал был отделан чистым золотом. Огоньки тысячи свечей в высоких золотых канделябрах освещали огромные мозаичные портреты византийских императоров, уставивших свой неподвижный взор в облицованные золотом стены. По обеим сторонам высокого пьедестала, на котором стоял трон из слоновой кости, высаженный драгоценными камнями, были распахнуты большие двери, тоже из золота и слоновой кости, за которыми тянулась длинная амфилада залов с золотыми колоннами. Повсюду стояли золотые кадильницы, распространявшие вокруг благовонный дым.
На троне восседал император Константин. Его взгляд был так же неподвижен, как и взрок мозаичных предков императора на стенах тронного зала. Вокруг толпились придворные.
— У этих язычников флот не хуже нашего. — сказал командующий морскими силами, едва сдерживая гнев.
— Они у подступов к Византии, угрожают нашей священной столице. — с ужасом прошептал патриарх, облаченный в золотые одеяния.
— Язычники, варвары, — пронесся шепот в толпе придворных. — Стыд и позор!
— Они хотят навязать всему миру свою магометанскую веру и учение своего пророка! — возмущенно воскликнул главнокомандующий.
— С севера болгары и русские, с юга арабы причиняют урон священной империи. Настало светопреставление! — простонал какой-то дьякон.
Император молчал. Ни единый мускул не дрогнул на его лице. Можно бы ло подумать, что на троне восседает какое-то золотое божество, изваяние, а не живой человек, если бы не темные глаза, внимательно смотревшие на собравшихся. Наконец, император торжественно поднял руку.
Придворные склонились в глубоком поклоне и начали медленно пятиться назад, выходя из зала. Через минуту здесь было пусто.
Приоткрылась потайная боковая дверь и появился Дмитриос — секретарь и любимый слуга императора.
— Этот человек уже здесь, Ваше Величество.
В тронный зал тихо вошел мужчина в черном монашеском одеянии и пал ниц перед императором.
— Встань и говори — приказал Константин.
— Меня зовут Каллиник, о великий император, — торопливо и словно испуганно произнес монах. — Я родился в Гелиополе, но сегодня мой родной город находится в руках арабов и поэтому...
— Не о том говоришь, — прервал его император.
—Слушаюсь, о мой повелитель. Настоятель монастыря позволил мне читать творения наших древних предков Гипократа, Аристотеля... Я совершил дальнее путешествие вглубь Азии...
— Не о том говоришь, — снова повторил император.
— Да, да, о мой высочайший повелитель, сейчас... Пробуя мешать разные субстанции, по образу и подобию того, что я видел в других местах — или до чего додумался сам, — я получил такую смесь, которую можно поджечь и бросить на большое расстояние. Порывы ветра не погасят огонь.
Император некоторое время молчал.
— Да, Дмитриос говорил мне об этом. Далеко ли можно бросать твою смесь?
— Далеко, о величайший из величайших повелителей. Ее можно бросать с суши на подплывающие корабли или с одного корабля на другой. Это зависит от огнеметов. Ручные огнеметы, которые используются в битвах, могут служить и для метания моей смеси, из которой можно делать огнедышащие шары. Ещё их можно выдувать из железных труб. Весь вражеский флот будет превращен в море огня. Император недоверчиво слушал рассказ монаха.
— Ты забываешь, что флот, как правило, находится на воде, а вода гасит огонь, — иронически заметил он.
— Да, вода гасит огонь, но не мой. Мои шары, соприкоснувшись с водой, взрываются, выбрасывают еще больше огня, который разливается по волнам.
Впервые император изменил положение. Он оперся о подлокотник трона и подпер голову рукой. В его глазах блеснуло какое-то человеческое чувство — восхищение или признание? — и тут же исчезло.
— Дмитриос, — сказал он, обращаясь к секретарю, — займись этим человеком. Дай ему все субстанции, в каких он нуждается. Послезавтра приведи несколько судов к пристани св. Георгия. А ты, Каллиник, заставь их гореть, но смотри, не пробуй хитрить. Если ты сумеешь сделать, что обещал, то получишь столько золота, сколько угодно твоей душе. Но если твоя штука не удастся, знай, лучше бы тебе не по являться на свет. Нет! — повелительно поднял руку император, видя, что Каллиник хочет что-то сказать. — Я не желаю знать, из чего состоит твоя смесь.
Император поднялся с трона. Каллиник пал перед ним ниц.
— Если твое испытание пройдет удачно, — добавил император, — состав твоей смеси должен остаться в глубочайшей тайне. Я дам тебе тогда несколько помощников. Это будут рабы-глухонемые. Кроме меня, тебя и их никто не может знать, из чего готовится твой огонь.
* * *
Легкие и маневренные арабские суда подплывали целыми флотилиями, заполняя пролив. С высоким носом, украшенные растительным орнаментом (коран запрещал украшать суда фигурами людей и животных) они выглядели очень внушительно. На палубе самого большого судна стоял Муджахид, командовавший войсками, в окружении свиты, и внимательно смотрел по сторонам.
— Неверные не спешат сегодня в бой, — заметил он. — Где их корабли? Эта горсточка, что жмется к крепостным стенам? О, аллах, чудится мне, что сегодня мы войдем, наконец, в Константинополь. Халиф, наш повелитель, будет доволен нами.
— Велик аллах, — ответил один из военачальников. Халеф-ибн-Аббас. — Но взгляни, вождь, на крепость.
Муджахид внимательно обвел взором могучие стены, сходящие к самой воде. Их зубчатые верхушки были обиты медью, которая блестела ярким огнем в лучах солнца. За зубцами крепостных стен виднелись неподвижные фигуры рыцарей, закованных в броню, их копья и алебарды четко вырисовывались на фоне голубого неба.
— Я не раз уже видел эту крепость! Но, о всемогущий аллах, мы должны наконец, овладеть ею.
* * *
— Мы разобьем наши корабли, борьба за город не будет легкой, — сказал другой военачальник Муджахида, Абдуллах. — Но ведь пророк Магомет обещал нам, что каждый, павший в бою за истинную веру, будет стократ вознагражден в раю. Никто не пожалеет жизни, если ждет его такая награда.
— Смотрите, греческие ладьи плывут в нашу сторону! — воскликнул Халеф.
— Что это за трубы торчат на них? — удивился Муджахид.
— Трубы? Где? — заинтересовался Абдуллах.
Но Муджахид уже отдал приказ идти навстречу грекам. Арабские суда выстроились, готовые к бою, и быстро пошли вперед по спокойной глади Босфорского пролива. Навстречу им медленно двигался небольшой греческий флот.
— Мы разнесем их в пух и прах! — воскликнул Халеф-ибн-Аббас.
Внезапно произошло нечто ужасное. Трубы, стоявшие на греческих судах, начали изрыгать огонь, который достиг арабских кораблей, и через минуту они полыхали так, словно были построены не из дерева, а из одной смолы. Но горели не только суда. Полыхало море между кораблями! Горела вода!
Греческие суда спокойно стояли на месте. Через некоторое время железные трубы второй раз извергли огонь, и он снова долетел до непрошенных гостей. В проливе стало тесно. Те арабские суда, до которых еще не дошел огонь, старались развернуться и уйти из опасного места, но горящее море настигало их. Видно было сквозь дым и огонь, как человеческие фигурки, похожие на горящие факелы, падали в воду, как пламя пожирало красивые корабли, исчезавшие в огненной пучине.
Лишь немногим арабским судам удалось спастись от губительного огня. Они-то и принесли Халифу весть о новом, неведанном доселе оружии, которое было названо греческим огнем.
* * *
Не раз еще греческий огонь спасал Византию. В течение веков он наводил страх на врагов. Его секрет хранился в глубокой тайне, и все попытки выкрасть его оказались напрасными. Лишь несколько человек знало состав этой зажигательной смеси. А нарушение тайны считалось самым тягчайшим преступлением против государства, за которое грозило суровое наказание. Враги так и не смогли завладеть этим секретом.
Греческий огонь утратил свое значение лишь в XV веке, после изобретения огнестрельного оружия. Но и тогда попытки европейских ученых установить состав таинственной смеси длительное время оказывались тщетными.
Сегодня мы знаем секрет таинственного огня византийцев. Они использовали для его приготовления смесь серы, селитры, асфальта, смолы, извести, нефти и каменной соли.
Автор: Ганна Кораб
По материалам журнала "Горизонты техники для детей" (Польша) | 
Поддержать проект
