Краеведческий музей верхневолжского городка Кимры постоянно, из года в год пополняется новыми экспонатами, рассказывающими об этом уголке Тверского края. С ревнивой заботой собираются и оберегаются предметы народного творчества. Потомки сапожников, обувавших в добротные скороходы прошагавшую по Европе героическую армию Кутузова, слывут не только обувных дел умельцами, но и художниками в свободный от работы час. Среди экспонатов музея не только обувь разных времен и фасонов, но и истинно художественные произведения.

Специальный стенд посвящен потомственному сапожнику Макару Андреевичу Рыбакову, написавшему на склоне лет три романа о своих земляках-кимряках «Пробуждение», «Бурелом», «Лихолетье». Это единственная в мире трилогия о сапожниках! А Иван Михайлович Абаляев, сапожник из деревни Нутрома, проявил свой талант в резьбе по дереву. Скульптор-самоучка не вернулся с Отечественной войны. Работникам музея удалось собрать и выставить для обозрения десятки работ Абаляева. О своих встречах с талантливым самородком из народа, одним из многих, кем жива русская земля, рассказывает писатель Петр Петрович Дудочкин.

Это было еще в довоенную пору. В деревне Нутрома, что на самом берегу Волги под городом Кимры, проливной дождь загнал меня в незнакомую избу. Первое впечатление было такое, что это не жилое помещение, а музей или мастерская, где игрушки делают,— до того много было кругом — на лавках, на столе, на загнетке и даже на божнице — всевозможных деревянных поделок, изображавших людей, зверей и птиц. На полу отливали серебром свежие щепки и стружки, пахло высушенной березой, липой, ольхой, кленом.

Одна фигурка, стоявшая на подоконнике, особенно меня поразила своей правдивой динамичностью. Она изображала босоногого старика рыболова в картузе в тот самый момент, когда началась поклевка и вот-вот, в сию секунду, надо дернуть сжатое в руке удилище, чтобы искусно подсечь и вытащить рыбу. Так и виделось, что до этого рыболов сидел на берегу, ждал, и вдруг клюнуло, он привскочил, присел на корточки и — весь внимание, напряжение — замер при волнующем, выжидательном состоянии души. В выражении лица, в позе, в складках рукавов рубахи — во всем трепетное предчувствие страстного удильщика.

«С детства этой утехой занимаюсь... в свободную минуту...» — признался хозяин избы. И развел руками. В его голосе послышались не только нотки гордости своим увлечением, но и нотки какой-то извинительности: мол, к лицу ли такое мужику? Это был здешний крестьянин Иван Михайлович Абаляев.

Потом я частенько проведывал скульптора-самоучку. Сын крестьянина-сапожника (окрест Кимр крестьяне занимаются не только земледелием, но и сапожным промыслом), он сызмальства на потеху друзьям-подмастерьям вырезал острым сапожным ножиком из какой-нибудь подручной деревяшки забавные фигурки — то подвыпившего сапожника или воющую собачонку, то вставшего на дыбы жеребца или дремлющую сову. Вспоминая «грехи юности», сам Иван Михайлович не придавал никакого значения собственному увлечению, называл это чудачеством. «Пустые проделки. Не хочется скучать на досуге, вот и колупаешь деревяшку.— И добавлял: — От здешних князей Вяземских пошла по всей округе фантазия резчиков. А таких, как я, не счесть».

В самом деле, искусные резчики по дереву встречались и в других деревнях, но почти все они, по выражению Абаляева, больше к деловитости тянулись, а не к забавному ремеслу-творению: вырезали колодки для модельной обуви, карнизы для домов или нужные в хозяйстве предметы быта, чтоб порадовать хозяек. А Иван Михайлович мечтал «показать в дереве свое сапожное царство». И хотя малая грамотность мешала ему, он многого достиг.

Перед Отечественной войной талант Ивана Михайловича похвально заметили ценители декоративного мастерства в музеях. После того как лучшие статуэтки получили высокую оценку на выставке «художников из народа» в Центральном Доме крестьянина в Москве в 1935 году, он решил со всей взыскательностью посвятить себя, говоря его словами, такому «колдовству с деревом, которое было бы полезно людям не меньше, чем картины и книги». Война не позволила, чтобы сбылись благородные замыслы: художник не вернулся с фронта.

Ежели когда-нибудь вам выпадет случай побывать в Кимрах, зайдите — не пожалеете — в краеведческий музей, полюбуйтесь Абаляевским уголком: земляки крестьянина-скульптора отметили с любовью юбилей мастера. Вы увидите, кроме «Рыболова», и другие истинно высокие произведения искусства тверского самородка. Он редко пользовался натурой или рисунками, творил по памяти. Досконально зная жизнь «сапожного гнезда» с обычаями и нравами только этому краю присущими, художник отобразил в своих многофигурных работах поучительные страницы былого и настоящего. Такие произведения, как «Проводы в ученье» и «Возвращенье с ученья» (о судьбах матери и сына), «Отказ в сырье», «Воровство кожевенного приклада у жены», «Возвращение с базара», «Встреча бедняка», «Семья стахановца»,— это своего рода слепки действительности большой художественной правды.

Автор: Петр Петрович Дудочкин